Изящно, дорого, смертельно - Оксана Обухова

Привередничал и каждую квартиру проверял, словно укрепрайон готовил. Исследовал пути отхода и выбирал жилье, откуда можно смыться незаметно.

— Олег, я скрываюсь от журналистов, а не от ЦРУ или ФСБ! — посмеивалась Евдокия, которой, признаться, предосторожности любимого ласкали сердце.

Она как будто очутилась в прошлом, когда, упрямой и наивной выпускницей универа, таскалась за начальником и в рот ему заглядывала. Ловила каждый жест и взгляд!

Незабываемо. Они снова оказались вместе, опять плечом к плечу, жуют одну на двоих булку и запивают кефиром из одной коробки.

Устали, правда, словно черти. Пока дожидались хозяина очередной квартиры, безостановочно прикидывали и вентилировали обострившуюся ситуацию. Расчертили схемами кучу листков уже с добавочными данными — перчаткой и отсроченной отправкой информации в «Сплетник». Пытались так и этак встроить в схемы ликвидацию Коваля — одного из крупнейших бизнесменов Н-ска. И безусловное желание обеспечить нарами владелицу обычного сыскного агентства…

Примерно в половине третьего Евдокии пришлось отключить телефон: ей начали звонить «акулы» с настойчивыми просьбами дать интервью. Сулили неплохую денежку.

И потому на связи с Шаповаловым и адвокатом остался Паршин. Но Николай Васильевич особенно не теребил, сказал, что держит руку на нерве: занят сбором данных по городу в целом.

К дому Евдокии, за пожитками, жених с невестой вернулись лишь к шести.

И Дуся не сразу поняла, что изменилось. Она собиралась пробиваться к подъезду с боем, через толпу папарацци, но те стояли в отдалении, хоть и с нацеленной на БМВ аппаратурой.

Сыщицкий автомобиль шуршал шинами по подъездной дорожке, Дуся крутила головой и постепенно приходила к пониманию: возле ее подъезда, беспечно вскарабкавшись колесами на тротуар, стояли джипы. Возле которых, засунув руки в карманы черных пальто и курток, застыли однозначные ребята.

Опасливые «акулы» на рожон не лезли, но фотовспышками баловались — в приличном отдалении, у детских качелек.

Евдокия поглядела на застекленный холл подъезда и совсем не удивилась, увидев там Крученого.

Антон стоял в тепле. Но, как, видимо, принято в его среде, держал руки в карманах черного пальто. Смотрел на выбирающуюся из автомобиля Дусю.

— Это он? — услышала за спиной вопрос Олега и едва не выругалась: «Нет, блин! Папа римский!»

Как же хотелось этой встречи избежать! Особенно сейчас, когда на них нацелились папарацци, когда вокруг тьма «однозначных», а в тоне Паршина прозвучал намек: «Я — знаю».

Дьявол побери такое невезение. Минут через пятнадцать Евдокия смылась бы отсюда, держа под мышкой «тревожный чемодан» и Паршина за руку!

Но вот не получилось.

Дуся и Олег зашли в подъезд.

— Здравствуй, — спокойно поздоровался Антон и перевел взгляд на спутника сыщицы. — Представишь?

Обычно малолюбопытная Галина Федоровна едва до половины не вылезла в плексигласовую дырку, когда два высокорослых мужика обменивались, так сказать, верительными грамотами. Точнее говоря, обнюхивались. Через разделявшую их Евдокию.

Выполнив приличия, перенервничавшая сыщица чуть не отправилась к лестнице — топать на пятый этаж, лишь бы не оказаться с двумя любовниками в одном лифте! Но Паршин уже нажал на вызов кабины, пришлось — присутствовать. Молчать. Разглядывать светящиеся кнопки с циферками.

Заговорил Антон только в прихожей и начал с очевидного:

— Ты отключила телефон. Я не мог до тебя дозвониться.

Потом демонстративно взял с подставки коричневые плюшевые тапки — так взял, как будто лично их купил и они его всегда тут дожидаются! — переобулся и продолжил:

— Я встречался с Васильевым и Ширяевым. — (Четвертым в списке слитых, «дяденькой по объявлению».) — Предъяв не будет.

О как! Вначале Крученый решил немаловажную проблему и лишь потом явился за спасибо.

И заслужил, чего уж врать. Ведь не исключено, что Семинаристу не выразили претензий как раз потому, что за сыщицу успел вписаться потенциальный «отец города».

— Спасибо, — хрипло, но искренне выдавила Евдокия. Собралась культурно чаю предложить мужчинам, но отвлеклась на трель домофона.

За порогом — хвала Небесам! — стоял всего-то лишь Васильевич, не папарацци или кто-то «однозначный».

Дуся отвлеклась смущенным личиком на встречу драгоценного шпиона: дверь отпирала, третью пару больших тапок рассеянно разыскивала…

Когда встретилась взглядом с Шаповаловым… почувствовала себя мышью. Причем не какой-то мышью вообще, а вполне конкретной. И папу вспомнила.

Когда Дусе было лет пять, в их квартире завелась мышка. На кухне безобразничала, маму до истерики пугала. Папа купил на рынке мышеловку, самолично снарядил приманку, и, неожиданно для всех, грызун — попался. Хвост защемило планкой.

И Дуся навсегда запомнила растерянное лицо папы: он разглядывал попавшего в переплет мыша и не знал, как с ним поступить. По зрелом размышлении, вредителя следовало прихлопнуть. Но, мягко выражаясь, прихлопнуть беспомощное существо… интеллигентному мужчине-горожанину…

Короче, папа отнес грызуна вместе с мышеловкой к мусорным бачкам. Отжал пружину и выпустил вредителя прямо в мусор. Пружинный агрегат оставил там же и опять пошел на рынок, уже за отравленной приманкой.

Сейчас, протягивая Васильевичу тапки, Дуся засекла на себе похожий взгляд — тоскливо-обреченный, толику неловкий. Словно обычно невозмутимый дяденька-шпион никак не мог решить: прихлопнуть Землероеву или спустить в мусоропровод, пускай живет. Пока.

Предпочла подумать, что этот взгляд связан с появлением в квартире нового персонажа — увидеть здесь кого-то еще Васильевич не ожидал.

Так и не вспомнив, знакомы они или нет, растерявшаяся Евдокия их представила. Снова собралась галантерейно чаю предложить…

— Мне бы, ребята, с Дусей пошептаться, — внезапно произнес Николай Васильевич. — Не возражаете?

Жених и любовник поглядели на сыщицу. Краснеющая девица неловко пожала плечиками и молча мотнула подбородком на гостиную.

Пантомиму разгадали правильно, Паршин и Крученый отправились в комнату. Правда, возле двери произошла заминка — мужики столкнулись плечами в дверном проеме и застряли.

Потом дружно расступились, и Паршин, как бы на правах хозяина, слегка язвительно предложил Крученому войти в комнату первым.

Евдокия аж зажмурилась, вообразив возможную реакцию вора в законе!..

Господи, и как же ее угораздило влюбиться в полнейших и непримиримых антиподов!

Но обошлось. Антиподы разошлись без мордобития.

Васильевич, пронаблюдав за брачными играми альфа-самцов, плотно прикрыл за ними дверь и зашептал:

— Ну ты и учудила, Дуська! — Немного выпучил глаза. — Какого лешего ты…