Туристка - Мария Литошко

С этими словами он покинул комнату, заперев дверь на ключ.

Долгие месяцы притворства и тяжких усилий — завоевать его доверие — превратились в пыль. Ещё большая неизвестность встала предо мной, и я знала — теперь всё будет только хуже.

Бледная безликая луна глядела в моё окно, освещая комнату серебристым светом. Я не стала прятаться от него и задёргивать шторы, ибо сон покинул меня.

Мысли заполонили голову… Понял ли он, что случившееся ночью было частью долгожданного плана? Могла лишь спрашивать себя, но не могла сейчас знать ответ. Все следят за мной, из комнаты не выйти. У него всюду глаза, даже когда его собственные закрыты!

Я подошла к двери и убедилась, что она заперта снаружи. Это была западня.

«Так может пройти целая вечность… — подумала, вытирая с лица слёзы. — Уж лучше смерть, чем быть навеки разлучённой с родными».

Но я решила воспользоваться единственным выходом, который могла предложить себе прямо сейчас, немедленно! Распахнув окно, посмотрела на густые кустарники диких роз:

— Это безумие!

Уверена, для меня специально определили именно эту комнату. Всего-то — второй этаж, зато внизу — безжалостная ограда. Только ненормальный решится прыгнуть в острые, как сотни иголок, шипы. Но я достигла той границы отчаяния, когда желаемое полностью стирает страх, когда любой риск оправдывает себя и человек становится способен на всё!

Я смотрела на розы, морально готовясь к тому, что мне предстоит. На мгновение представив эту боль, вздрогнула и обняла себя. Но решение стало окончательным. Мне пришлось осознать, смириться и принять все последствия. Впрочем, это решение сразу перестало быть пугающим в сравнении с вечным заточением.

В детстве я нарисовала тропическую птицу Квезал — ярко-зелёную, с красивыми длинными перьями на хвосте. Её красота привлекает людей больше, чем ценность дорогостоящих перьев. Вот только она не способна жить в неволе. Если лишить эту птицу свободы и запереть в клетке, её сердце разорвётся от горя, и она умрёт. И я знала, что не смогу жить без свободы так же, как Квезал. Свобода ждала меня за открытым окном. Оглянувшись на комнату, увидела пустоту, несущую только постепенную гибель…

Покрывалом сна ночь укрыла каждого в этом доме. Сегодня она стала моей помощницей.

Одежда могла смягчить неизбежную встречу с шипами, поэтому пришлось надеть на себя всё, что могла: штаны с удлинённой туникой, чёрную паранджу и свою обувь. Предусмотрев, что дорога может быть долгой, выпила всю воду из графина, так как не имела возможности взять её с собой. После, бросив взгляд на постель, внимательно посмотрела на подушки и одеяло: «То, что нужно!» Когда решение найдено, подсказки появляются сами собой.

Вооружившись силой воли, сбросила подушки на кусты и, завернувшись в одеяло с головой, снова посмотрела вниз: даже такая небольшая высота кажется пропастью, когда смотришь сверху. Но я пыталась себя утешить:

— Всего-то второй этаж — невысоко. Кусты густые и широкие. Не разобьюсь.

Вокруг не было ни души. Сам Бог расчистил мне дорогу.

— Давай же, Лена!

Я встала на подоконник и прыгнула вниз, не издав ни единого звука. Падение было мягким, но выбраться оказалось очень сложно. Почувствовав сильную боль от острых шипов, я на себе ощутила всю их безжалостность к незваным гостям. Стиснув зубы, кое-как встала на ноги и осторожно выбралась из колючей западни. Вокруг стояла тишина.

И вот я снова на этой же дорожке с новой попыткой уйти. Улыбнулась и скорее побежала прочь. Луна заботливо освещала мой путь, а потому не было той мрачной темноты, которую стоит бояться.

Спустя несколько минут я перестала бежать и пошла прямо по неширокой дороге, но не в сторону города, а прямиком туда, откуда меня привезли, — в сторону Марракеша. Меня окружала странная, словно неживая, сухая земля. Иногда встречались чахлые оливы и сильные аргановые деревья, которым здесь явно нравилось, невзирая на отсутствие дождей и жаркий климат. Вдоль дороги пробегали суетливые ящерицы. Утомлённые солнцем, они наслаждались прохладой ночи. Шорох моих шагов пугал их, вынуждая разбегаться по сторонам и прятаться.

Дорога, которая напоминала просёлочную, тянулась бесконечно. Часов у меня не было, но, ощущая скоротечность времени, я предположила, что прошло не меньше часа. За это время не проехала ни одна машина, не встретился никто, кроме одинокого бродячего пса — грязного и совершенно исхудавшего. Я всю жизнь боялась собак, а потому застыла на месте, наблюдая за каждым движением животного. Собака с осторожностью подошла ко мне. Оказалось, что ей и самой немного страшно. Она понюхала мои руки и жалостливо посмотрела своими печальными голодными глазами.

— У меня ничего нет, прости, пожалуйста, — с искренним состраданием сказала я.

Думаю, мои глаза выглядели не менее печальными. Собака ещё раз посмотрела на меня, словно понимая мои слова, и медленно пошла дальше, не причинив вреда. Скоро мне и самой придётся мучиться от голода и жажды, но старалась не думать об этом и продолжала идти, в надежде оказаться на трассе.

«Сколько мы тогда проехали километров после поворота?» — С трудом пыталась вспомнить хоть что-то.

Луна становилась всё бледнее и бледнее. Её яркий свет сменялся светом постепенно восходящего солнца. Стало совсем светло, когда я вышла на главную трассу.

Во всей этой одежде мне становилось жарко. Пришлось отойти в сторону от дороги и за деревом снять паранджу, но я забрала её с собой: один Бог мог знать — какой будет следующая ночь и где придется её провести.

Машины появлялись редко в этот ранний час. Я пыталась остановить хоть кого-нибудь, но водители проезжали мимо, бросая в мою сторону безразличные взгляды.

Так прошло ещё какое-то время… Было примерно шесть утра. Настал момент, когда мне нестерпимо захотелось пить. Сейчас глоток воды стал бы бесценен!

«Неужели люди настолько безразличны и жестоки?» — думала я, отчаянно махая встречным машинам, взглядом умоляя их взять с собой. Вдруг одна из них стала притормаживать.

«Слава Богу!» — Вытерла вспотевший лоб и побежала к останавливающейся машине.

Чёрный внедорожник со слегка тонированными стёклами остановился у обочины. С благодарностью на лице открыла переднюю пассажирскую дверь и онемела: за рулём сидел Рашид, а сзади — два его брата. Несмотря на жару, раскалявшую воздух, я в один миг похолодела. Рука будто примёрзла к двери. Десять секунд, двадцать… Время застыло вместе со мной. Мне захотелось хлопнуть дверью и бежать, хотя бы попытаться, однако это было бы глупо: сама подписала бы себе немедленный смертный приговор.

— Садись в машину, Айлин! — его голос звучал обманчиво спокойно. — Может, тебе помочь?

Я покорно села. Было невыносимо осознавать, что Рашид снова рядом. Братьев он взял с собой на тот случай, если я стану убегать или сопротивляться. Впрочем, учитывая его физическую силу, думаю, он и сам смог бы со мной справиться. Но не хотелось злить его ещё больше: спокойно и тихо села в машину, а потому и те двое не сдвинулись с места.