Исповедь русского гангстера. Хроники времен организованного бандитизма. Книга вторая - Михаил Орский

Дома Гриша спешно собирал шмотки, когда раздался требовательный звонок в дверь. Дверного глазка в квартире не было, но возле песочницы опомнившийся преступник «срисовал» нелепо маячившего квадратного блондина. Менты! Со свойственным арестанту изяществом, Уральский элегантно сиганул в окно со второго этажа с тыльной стороны дома. Но сотрудники 126 отделения милиции тоже были не лыком шиты. Только он пересек дорожку, ведущую вокруг дома, как раздался крик: «Стоять!!!» Гриша ломанулся, как сохатый… Вслед ему загремели выстрелы. Арестант втопил[79] еще быстрее. Второй раз за три дня Уральский несся по родному району, спасая свою жизнь. Бег далеко не его коронка, негде было бегать в лагере, заборы кругом. Но у пузатых, пьющих ментов дыхалка, видно, была еще хуже. Преимущество их состояло в том, что они переговаривались по рации, и новые преследователи высаживались из патрульных машин по ходу маршрута преступника с новыми силами. В районе 425 школы к погоне присоединился какой-то физкультурник, соскочивший с турника.

— Держи его!!! — обрадовано завопили не спортивные мусора.

— Ну-ка, сдриснул отсюда, пока кадык не вырвал! — задыхаясь, прорычал рецидивист.

Спортсмен — активист потерялся на вираже.

Но через два-три километра силы каторжанина закончились. Бежать в туфлях было неудобно. Сумка колотила по бедру и замедляла движения. Гриша остановился и поднял руки. Первым возле него оказался хмырь в штатском и с первого удара пробил Уральскому «кишку»[80]. Через секунду налетели остальные, но сильнее его никто не ударил. Позднее терпигорец узнал, что это был не мент, а мастер спорта по боксу адвокат Саша Ефимов с погонялом Таразини. Ярый фанат захватов, он постоянно тусовался в дежурной части и уговаривал ментов взять его на задержание.

Началась расправа. Уральского тащили к дому и непрерывно избивали. Стянули с авторитета штаны. Григорий давно заметил, что ментам недостаточно победить противника. Им обязательно нужно его унизить. Даже в кино. К примеру, грабителя Соболя в фильме «Прощальная гастроль Артиста» вываливают из кузова грузовика в придорожную пыль.

Старый уркаган в финале «Петровки 38» начинает выть, бьется в истерике. Ну и Уральского им надо было не только изувечить, но и опозорить. Через несколько часов в кабинет, где арестант валялся в луже крови, завели Макса: «Посмотри на своего босса…».

Скорее всего, тогда Дилектора и завербовали.

Во время обыска в квартире начальник розыска азербайджанец Алик Гуматов, один в один похожий на артиста Аль Пачино, зло бросил, раздавленной происходящим, матери Уральского: «Ваш Гриша сел квартирным вором, а освободился бандитом, который поднял руку на сотрудника милиции!».

Дальнейшие часы и дни потеряли для каторжанина счет. Сначала его били те, кто участвовал в захвате. Потом дежурная смена в отделении. Тот, кого арестант подрезал, выжил. Звали его Ларион, и был он инструктором по рукопашному бою ОМОНа Северного округа. Вечером приехали омоновцы, тоже месили Уральского. На следующий день размяться пожелала новая смена. Бедолага уже ничего не чувствовал и не соображал. Подписал признание. Дескать, да ударил ножом неизвестного хулигана. Нож выбросил.

Но на третий день, как добрый ангел, 126 отделение посетил бывший муж Гришиной сестры адвокат Евгений Брагинский, дородный, импозантный еврей средних лет. Увидев, окровавленное, изуродованное существо, он вкрадчиво спросил: «Григорий, Вы в состоянии были осознавать, что вчера подписали?».

— Об чем речь? Конечно, нет. Ничего не помню, — сразу «уловил» его тему, пришедший в себя рецидивист.

Уральского повезли на освидетельствование в травмпункт. В присутствии хитромудрого адвокатера Гриша дал новые показания из серии «никого не трогал, починял примус».

— Да, подрался зачуток, да, кружками швырялся. Я же не знал, что это сотрудники. А потом убежал. За мной погнался один. Может, он на сучок напоролся по дороге. А может, пырнул его кто? Они же на всех бросались. Вот доктора избили… Меня он не догнал. Пьяный же был ваш сотрудник…

Свидетелей нет. Ножа нет. Дусик написал встречную заяву[81]. У пострадавшего Ларика в среде ментов была ужасная репутация. Ветеран боевых действий в Чечне. Контуженный на всю голову. Очень жестокий. Мало того, что регулярно избивал людей, так еще травил задержанных своей собакой — ротвейлером.

Кроме следователя с Уральским несколько раз беседовал старший опер по организованной преступности Северного округа Гера Картузов. Он уже понял, что каторжанин так и так срывается[82], и, как хороший оперативник, вел свою игру. Но Григорий еще поверить не мог, что соскочит с этой прожарки[83]…

— Ты вел себя, как мужчина. Я готов помочь тебе выйти. Но ты должен мне кого-нибудь сдать, что бы мне к начальству прийти не с пустыми руками…

— Какие у тебя основания предлагать мне откровенную подлость? Кого я тебе сдам? — держал стойку Уральский.

— Без разницы. Что бы я мог сказать начальству, что ты пошел нам навстречу.

— Ну раз без разницы, сдам тебе мешок анаши. Используешь в оперативных целях…

Бродяга, как раз, с Валерой Грузином отработали двух барыг из Казахстана. На гоп-стоп отобрали у них отраву. Почти всю свою долю Уральский отдал на общее в «Фиалку», а мешочек припас.

Картузов попробовал отыграть назад: «Анаша не пойдет, давай человека».

— Гера, прекрати. Ты сказал — без разницы кого или что, — уцепился за неловкое слово уголовник.

Короче, низкий поклон Евгению Брагинскому, через четыре дня Бубль встречал партнера возле 126 отделения. Единственное, о чем ломал голову начальник конторы подполковник Перцев, так это, куда списать девятнадцать выпущенных в преступника патронов. Тот самый Перцев, который будучи молодым опером, брал Гришу с Чумаком в 1979 году.

Через две недели Уральский подъехал к зданию РУОПа на «Водном стадионе» и выкинул в кусты мешок анаши. По звонку спустился Картузов.

— Забирай, вон в кустиках лежит…

Матерый опер заржал:

— Не доверяешь…

— Цыган не купишь, председатель, — сострил каторжанин в ответ.

Эти две недели терпигорец[84] не мог выйти из дома, настолько страшным было его лицо. Вечерами сиживал на балконе, надев забрало для фехтования, чтобы не пугать прохожих. Странно, но сотрудники нещадно избивая Гришу три дня, ничего не сломали. Лицо всмятку, так, что в сине-багровых опухолях исчезли и рот, и глаза, и даже уши, а серьезных повреждений — никаких. У бедного Дусика оказались сломаны шесть ребер, проломлена грудь, плюс сотрясение мозга. Да что там говорить, каторжанин отделался малой кровью. Через пару лет, когда вошел в силу Рушайло, его бы просто застрелили.