Гибель богов - Иван Апраксин

– И что же ты?

– Нет, – отрицательно покачал головой Канателень, и на лице его отразилась угрюмая решительность. – Я не предатель своего народа. Принять веру чужого народа значит предать свой.

– А тебя разве не тронула эта история? – поинтересовался я. – Ну, та история, которую рассказал тебе священник. Ведь тот человек по имени Христос отдал свою жизнь за то, чтобы ты мог иметь вечную жизнь. Разве поступок этого человека-бога не заслуживает уважения и благодарности?

Канателень усмехнулся и окинул меня понимающим взглядом.

– Ты проверяешь меня, князь, – сказал он. – Всем известна твоя преданность нашим древним богам. Ты всегда любил жертвоприношения им, ты всегда чтил наши священные рощи. Ты хочешь проверить меня. Но нет, я не поддался на уговоры священника. Это вообще странная вера, князь. Христиане приносят жертвы богу, который оказался настолько слабым и жалким, что позволил себя убить. Какой же это бог?

Я слушал рассуждения Канателеня и думал о том, что сказал мне при прощании Тюштя и о чем говорил покойный Блуд – мне предстоит крестить Русь. Тяжеленько это будет! По здешним понятиям, по понятиям большинства людей принять христианство значит предать свою родину, старых богов, привычный уклад жизни, уклад мыслей. Это предательство своего народа, как твердо заявил стоящий передо мной простой воин. И так думают почти все!

– Ты убежал из-за этого? – уточнил я, и парень кивнул. Ну да, я правильно его понял с самого начала. Не все так просто.

– А зачем ты оказался в Киеве? Если ты идешь на свою родину, в северные леса, то незачем было делать такой крюк.

Канателень потупился. Мне пришло в голову, что он уже целый час стоит на ногах, а я даже не предложил ему сесть. Быстро же я освоился со своим положением князя! Вот так оно обычно и происходит. Был человек как человек, а стоило втянуться во власть – и на тебе, откуда-то барство взялось, неуважение к людям. Я усмехнулся своим демократическим мыслям и жестом предложил парню сесть на пол передо мной. Он отказался, испуганно помотав головой.

Ну да, он же помнит того князя Владимира, которого знал. При нем сидеть страшно, да и стоять, впрочем, тоже…

– Я искал человека, – пробормотал мой пленник. – Мне нужно найти одного человека. Я обещал…

– Какого человека?

– Помнишь, князь, к нашей дружине прибился бродячий человек – то ли волхв, то ли еще кто. Он называл себя лекарем, но никаких целебных трав не знал и отваров не делал. Правда, раны он лечил хорошо.

Боже мой, этот парень шел ко мне! Но зачем Канателень искал меня?

Я был потрясен, хоть постарался не подать виду. Несколько мгновений мне понадобилось, чтобы успокоиться. Следовало быть осторожным.

– Зачем тебе этот странный человек? – стараясь придать голосу небрежность, спросил я.

Канателень смутился еще больше и опустил глаза к полу.

– Меня попросила одна девушка, – сказал он. – Она попала в рабство вместе со мной. Теперь она в Херсонесе, а когда узнала, что я собираюсь бежать, то попросила меня найти в Киеве этого волхва-лекаря.

– Ты нашел его?

Парень сокрушенно качнул головой, и длинные пряди слипшихся волос упали ему на лицо.

Странно, что он не узнает меня? А что тут странного? С той минуты, когда Блуд вывел меня из своего терема в первый раз в качестве князя киевского, подмены не заметил ни один человек. Это естественно: кому может прийти в голову такое? То загадочное Нечто, что забросило меня в этот мир, уж позаботилось о том, чтобы наше сходство с подлинным Владимиром было полным…

– Я ходил и всюду спрашивал о нем, но никто не знал. А потом меня схватили и посадили под замок.

Канателень поднял на меня глаза и посмотрел искательно.

– Разве это справедливо, великий князь? Ведь я честно служил тебе…

– Может быть, я отпущу тебя, – сказал я. – Но сначала расскажи мне об этой девушке. Как ее зовут? Ты ее любишь? Почему она интересуется тем странным знахарем? И что она просила тебя передать ему?

Любава была продана на рынке вместе с Канателенем тому же самому священнику Анастату. Парня он купил для того, чтобы тот ухаживал за домашним скотом, а девушку для ведения хозяйства.

– А еще для чего? – спросил я, и сердце мое замерло. Ведь я знал, как красива и притягательна Любава. Может быть, старый сладострастник взял ее себе в любовницы и теперь моя Сероглазка ублажает какого-то престарелого Анастата?

– Нет, князь, – покачал головой Канателень. – Анастат пожилой человек, он вдовец и не нуждается в женских ласках. Он говорил мне, что это потому, что бог Христос ему запрещает, что спать с женщиной – это очень плохо. Я, конечно, ему не поверил. Что за ерунда? Просто старик уже слаб.

– А ты? Ты с ней спал? – нетерпеливо спросил я. – Ты-то ведь не старый человек. А?

Парень удивленно посмотрел на меня, и на какую-то долю секунды в его глазах мелькнуло подозрение. Действительно, странно. Какое дело великому киевскому князю до того, спал ли какой-то воин с какой-то девушкой?

«Нужно быть осторожнее, – одернул я сам себя. – Глупо было бы вызвать подозрения».

– Я не спал с ней, – пожал плечами мой пленник. – Она очень красивая, князь, очень. Я спал бы с ней охотно, но она не согласилась и сказала, что любит этого странного волхва-лекаря. Просила не трогать ее. И мне пришлось спать с ключницей, а она старая и костлявая, возрастом мне в матери годится. А уж до чего падкая до ночных утех – не передать тебе, князь. Видел бы ты ее, сразу бы понял, как тяжело мне было с этой старой каргой. Да что поделаешь…

Мне пришлось терпеливо выслушать про старую похотливую даму в доме священника. Уж если князь интересуется всякими глупостями, то нужно было сыграть роль до конца…

Заговорив о ключнице, Канателень увлекся и долго не мог остановиться – все жаловался. Видно, костлявая старуха сильно его достала.

– А что Любава просила передать тому лекарю? – наконец, не выдержав, спросил я. – Зачем ты его искал?

– Да ничего особенного, – ответил Канателень. – Любава просила просто сказать ему, где она находится. На всякий случай. Наверное, она надеется, что он разыщет ее, приедет в Херсонес и выкупит ее из рабства. – Он усмехнулся и печально добавил: – Но это вряд ли случится, даже если бы я нашел этого знахаря. Откуда у него деньги? Он же не купец и не боярин. Чтобы выкупить у греков рабыню, нужно быть богатым человеком. Я и сам бы ее выкупил, но не смогу никогда.

– Видно, ты любишь эту девушку, – заметил я, но Канателень проигнорировал мои слова. Судя по всему, он дорожил своим чувством и не хотел распространяться о нем даже с князем. В чем-то этот парень был болтлив, но, когда коснулось его чувства к Любаве, сразу примолк.

Да, уж мне ли было его не понять?

Что ж, теперь исполнилась моя мечта: я узнал, что случилось с Любавой и где она находится. Дело оставалось за малым – прийти и забрать ее. Легче сказать, чем сделать такое.