Гибель богов - Иван Апраксин

С моей стороны это была чистейшая демагогия. Хоть я простой врач и не искушен в политической жизни, но из немногих прочитанных на эту тему книжек знал, как называется то, чем я сейчас занимался. Демагогия и извращение, вот как!

И у меня получилось! Политиканы всех времен и народов рукоплескали бы мне в ту минуту!

Мне удалось обвинить самого Жеривола в том, что он недостаточно чтит богов. И более того, он недостаточно чтит своего князя и киевских воинов! А как же! Раз пожалел невинных жертв, а подобрал где-то босяков и хотел предложить их кровь добрым богам!

А что может быть лучше для того, чтобы вызвать ярость толпы? Если людям даже наплевать на богов, то уж плохого неуважительного отношения к себе они точно не простят. Я же обвинил жреца в том, что он недостаточно уважает воинов и их семьи!

– Немедленно отведите этих преступников в мой амбар и заприте там хорошенько! – закричал я. – А ты, Жеривол, через три дня должен найти новые жертвы для наших богов! И смотри, ищи хорошенько, а то я еще подумаю, стоит ли тебе оставаться верховным жрецом. Вот тогда мы и прольем на алтарь Перуна кровь, достойную его!

Толпа зашумела, задвигалась и потекла в открытые настежь ворота княжеского терема. Сегодня предстоял большой пир, и следовало проявлять гостеприимство…

* * *

Вечером этого дня умер боярин Блуд. Он сидел рядом со мной в течение всего пира, который затянулся. Он слушал крики дружинников, рев медных труб «музыкального сопровождения» и держался довольно хорошо, хоть и из последних сил.

В середине пира он подозвал своего слугу и велел принести из его дома несколько кувшинов греческого вина. У боярина был большой запас, это я знал и раньше.

– Тебе не стоит пить, – шепнул я Блуду, но он лишь усмехнулся своим потемневшим от притока крови лицом.

– Вино еще никому не приносило вреда. Вино – это здоровье. Оно сделано из сладкого винограда и веселит сердце человека.

– Только не сердце гипертоника, – буркнул я, не в силах убедить Блуда. Десять веков не перескочишь: в некоторых вопросах до сознания здешних людей было не достучаться. Как можно объяснить что-либо про артериальное давление людям, которые не знают, что такое система кровообращения? До открытия доктора Гарвея оставалось много веков…

Один раз Блуд наклонился ко мне и негромко сказал:

– Скажи, князь, я давно хотел у тебя спросить… Ведь инязор Тюштя – не такой же человек, как мы все? Он то же, что и ты – верно?

Я на мгновение оторопел, но затем сразу пришел в себя, собрался с мыслями. Мне следовало понимать, что боярин Блуд может догадаться, о чем мы беседовали с эрзянским инязором так долго наедине. Блуд слишком умен и наблюдателен. Он словно бы родился со своими способностями для совсем другого времени. Или наоборот – как раз для этого?

Я кивнул, и боярин удовлетворенно хмыкнул.

– Так я и думал. Этот Тюштя – странный, вроде тебя. Вот я и подумал… Он из твоего времени?

– Не совсем из моего, – ответил я. – Мы с ним как раз говорили о том, почему и каким образом мы здесь оказались. Но он тоже не знает, как и я.

– Зато я знаю, – произнес Блуд значительно. – Незачем было спрашивать Тюштю. Не знаю, зачем послан в этот мир он, но ты послан для того, чтобы крестить нашу страну. Русь должна стать христианским государством, как Византия. Я давно уже тебе это говорил.

– Знаешь, Блуд, – повернулся я к боярину. – Ты будешь смеяться, но Тюштя сказал мне то же самое. Что я должен крестить Русь. Так что если у меня прежде были какие-то сомнения, то теперь они отпали. Похоже, ты самый умный человек на свете, Блуд.

– Я – самый хитрый человек, – засмеялся Блуд, причем лицо его в этот момент совсем потемнело. Белки глаз стали розовыми – произошел разрыв кровеносных сосудов.

– Мне что-то совсем нехорошо, – промолвил боярин, сокрушенно покачав головой. – Пожалуй, я пойду к себе домой и отдохну.

– Мудрая мысль, – подхватил я. – Немедленно домой и лежать! У тебя остался еще настой наперстянки? Выпей его побольше и как можно скорее. Наперстянка поможет тебе, а не греческое вино.

В этот момент слуги Блуда внесли во двор две глиняные амфоры с вином и, отбив горлышки, стали разливать.

Естественно, первому налили мне, затем Блуду, Добрыне и Свенельду, а потом уж слуги пошли обносить дружинников и других бояр.

– Нужно выпить за наших богов, – громко произнес Блуд, вставая со своего места рядом со мной. – Боги принесли нам удачу в походе! Нам не удалось на этот раз победить булгар, но зато мы вернулись домой и скоро будем готовы к новым походам и новым битвам!

Блуд стал пить из своего серебряного кубка, а сидевшие за длинными столами дружинники сопровождали это приветственными согласными криками. Гости шумели, музыка грохотала, забиваясь в уши, подобно ржавым гвоздям, а боярин Блуд – великий политик и великий человек пил свое последнее в жизни вино.

Он запрокинул голову, чтобы влить в себя последние капли из глубокого кубка, да так и повалился набок, потеряв равновесие.

Крики гостей усилились.

– Он пьян, – сказал Добрыня, поглядев на лежащего боярина.

– Устал после похода, вот и заболел, – высказал свое мнение Свенельд. – Нужно отнести боярина Блуда к нему домой и дать отоспаться. Он все же немолодой человек. Ну же, берите его и несите, да осторожнее, – крикнул он слугам.

Те подняли ослабевшее тело, и тут я сказал:

– Несите на второй этаж. Незачем таскать человека по всему городу.

Никто из пировавших не придал особого значения произошедшему. На пирах часто бывали случаи, когда кто-то упивался и терял сознание, валился на землю. Что ж удивительного в том, что такое случилось с пожилым боярином, да еще после утомительного похода, да после большого кубка вина?

Но я знал, что произошло. Сколько раз приходилось мне видеть такое во время работы на «Скорой»…

Выждав несколько минут, я встал из-за стола и отправился наверх. У Блуда случился инсульт, как я и предвидел, как, собственно, только и могло быть в его положении. Про настой из наперстянки я говорил ему только для очистки совести – этим было уже не помочь.

Мне хотелось попрощаться с Блудом, а позже это могло уже оказаться невозможным. Когда происходит геморрагический инсульт, человеку становится плохо, но он еще может говорить и даже кое-как двигаться. Но очень скоро кровь из лопнувшего сосуда заливает участки головного мозга, а после этого уже ни о каких разговорах речи быть не может – наступает паралич, и больной теряет способность говорить. При немедленном вливании препаратов типа церебролизина можно попытаться остановить процесс. Иногда это даже удается в какой-то степени, уж как повезет…

Но в данном случае не было ни лекарств, ни шприца, ни капельницы, так что последствия должны были наступить со всей фатальной неотвратимостью.