Курьер из Страны Советов - Нина Стожкова

– Спасибо за совет. А ты, Федя? Ну хотя бы намекни, что ты намерен предпринять.

– Попытаюсь разведать, чем Макс конкретно интересовался и с кем встречался. Кстати, не одолжишь деньжат до получки? Имею сильное желание выпить, чтобы не сойти с ума от грядущих событий.

– Федор, имей совесть, ты еще прошлый долг мне не отдал, – возмутилась Лина. – К тому же работать в пьяном состоянии не сможешь. Короче, пока-пока.

Расставшись с Федором, Лина подумала: как все изменилось в журналистике за последние два десятилетия. Сайты, блогеры, порталы, каналы в ю-тьюбе… Впрочем, главное осталось прежним: кто владеет изданием, тот и заказывает музыку. Раньше условия диктовала компартия, теперь – хозяева СМИ. Правда, нынешним СМИ далеко до влияния на умы, которое оказывали пресса и ТВ в разгар перестройки. Открывались архивы, издавались авторы, запрещенные десятилетиями. Тиражи журналов и газет исчислялись миллионами, популярные телепередачи собирали у экранов всю страну. Да, это был воистину золотой век журналистики!

На излете советской власти Лина была молода, беззаботна и воспринимала свою работу в журнале «Страна Советов» как бесконечное приключение. Каждая командировка представлялась увлекательным путешествием, нет, круче – маленькой жизнью. Лина предвкушала множество открытий и встреч с потрясающими людьми, даже если предстояло лететь не в Среднюю Азию или на маленький эстонский остров, а ехать на перекладных в передовой колхоз Винницкой области. Лента воспоминаний Лины продолжала разматываться, и в памяти внезапно всплыл эпизод из позднего советского времени.

Однажды завотделом публицистики Кажубей поручил Лине и фотографу Виктору Лепажу подготовить фотоочерк о молодой женщине – председателе колхоза.

– Срочно выезжайте на место! – приказал Кажубей Лине. – В тех краях уже неделю идут дожди, и, судя по голосу Лепажа, он капитально запил. Только что звонил и опять требовал немедленно прислать литсотрудника. У меня в отделе все в отпуске, в общем, кроме вас, Ангелина, отправить некого.

Лина растерялась, однако отказаться не посмела, тем более, что Кажубей и ее начальство за нее давно все решили.

– Им там в «Хороводе» все равно делать нечего, – сказал Кажубей Подколодному. – Не журнал, а детский сад с тихим часом. И при этом, кстати, с неплохой зарплатой. Нет, вы подумайте: по полдня обедают! Отсутствия в «Хороводе» этой, как ее, Томашевской, никто не заметит. Говорят, она в «МК» работала, значит, должна быть легкой на подъем. Надо выезжать уже завтра, а лучше сегодня. Пускай она фамилии и цифры в правлении колхоза запишет, пару интервью возьмет, а там разберемся. Перепишем, в конце-то концов! Главное, чтобы Лепаж перестал пить и сделал, как обычно, выставочные, ну или просто очень хорошие кадры. Пусть она встряхнет нашего классика и заставит его наконец работать!

Затем Кажубей вызвал Лину и объявил:

– Ответственность за подготовку темы «Хозяйка земли» ложится на вас, Лина. Надо показать, что Советский Союз – современное государство равных гендерных возможностей и социальных лифтов. Молодая женщина запросто может стать у нас председателем колхоза. И, пожалуйста, постарайтесь обойтись без этого, навязшего в зубах исконно-посконного лубка. Мы же не «Советская женщина», в конце-то концов! Надоели эти их глиняные кувшины и рушники с караваями. Пусть Лепаж сделает наконец-то достойный кадр. Давно уже он не радовал нас хорошей съемкой. Я прямо вижу такую картину. Молодая женщина, председатель колхоза, Олена Ивановна, осматривает свои владения, стоя в джипе с открытым верхом, который мчится по полям, а ее газовый шарфик эффектно развевается на ветру.

Видимо, Кажубей вспомнил свою поездку двадцатилетней давности с Хрущевым по Соединенным Штатам и то, как бывшие ковбои объезжали свои бескрайние фермерские хозяйства в джипах с открытым верхом. Одним словом, Алексей Иванович решил, что наша советская «фермерша» обязана выглядеть не хуже американской.

Из разговора с Кажубеем Лина уяснила главное. В журнале «Страна Советов» не столь важно, кто будет делать «подтекстовки» к снимкам фотомастера, записывать факты и фамилии в блокнот и помогать таскать фотоаппаратуру. Главное – не запороть фотосъемку. Что и говорить, обидно для пишущего журналиста. Однако возражать было глупо, и Лина на следующий день отправилась на Украину.

Инструктор Винницкого обкома КПСС, курировавший их с Лепажем командировку, дозвонился при Лине «в район» и внезапно заговорил по телефону не с чиновничьими, а с какими-то гоголевскими интонациями:

– Мыкола, здоровеньки булы! Ты, небось, нахлобучил капелюх и у речки пузо греешь? Подымайся, Мыкола, утягивай на шее галстух! До тебе корреспондент едет. Якой? Та дядька такой большой, с усами! Шуткую, Мыкола, не пугайся, гарна дивчина с Москвы до Олены Ивановны приихала. Там у вас уже ее хлопчик с фотоаппаратом в подсолнухах неделю загорает.

Фотомастер Виктор Лепаж, в отличие от ответственного партийного работника, шутить с Линой был не намерен. Он сидел на крыльце Дома колхозника и глядел мрачнее тучи. Кажубей оказался прав: Лепаж бухал уже не первый день и жестоко страдал от похмелья.

– Ты ее видела? – спросил он.

– Нет еще, а что? – переспросила Лина, догадавшись, что речь идет об их героине.

– Центнера полтора, не меньше. Какой джип, какой, нафиг, шарфик? Кажубей требовал ее в прозрачном халатике у речки снимать, прикинь! «Плейбоя», видно, в рабочее время насмотрелся!

Лина догадалась, что Алексей Иванович уже донес до сведения Лепажа идею про джип, летящий по колхозным полям и про речку.

– Кажубей настаивает на этом кадре, – строго напомнила она.

– Вот пускай сам и снимает. Видишь лужи? Здесь почти неделю дожди. Тебе хорошоооо! Начирикала в блокнотике – и все дела, а мне тут его фантазии снимать, дня три еще по грязи прыгать…

«Чувство вины, тошнота, нежелание жить – типичный синдром похмелья», – вспомнила Лина обрывок медицинской статьи. Ей внезапно стало жаль Лепажа.

– Ладно, что-нибудь придумаем, – пообещала она.

Фотограф чуть не заплакал от жалости к себе. Он старался дышать в сторону и старательно прикрывал рот рукой. В этот момент по радио сообщили, что солнца не будет до конца недели. Лепаж махнул рукой и достал из кофра наполовину пустую бутылку водки и маленький граненый стакан.

– Будешь? – спросил он с надеждой.

– Нет, лечись в одиночку, – разрешила Лина. – Не хватало еще, чтобы мы тут вместе забухали «на радость» Кажубею.

Наутро опять зарядил мелкий противный дождик, но Лепаж вышел навстречу Лине из своей комнаты на удивление свежим, словно роза в палисаднике возле правления колхоза.

– Я ночью придумал гениальный ход! – сообщил он басом. Мы устроим настоящий ливень! Пускай наша героиня борется за урожай в экстремальных условиях! Понимаешь, эту мерзкую мелкую морось на карточках вообще видно не будет, так что надо брать дождь в свои руки.