Курьер из Страны Советов - Нина Стожкова

В журнале «Страна Советов» сотрудники выезжали за рубеж гораздо чаще рядовых советских граждан, и выездная комиссия старых большевиков в райкоме партии, пугавшая других счастливчиков вопросами о секретарях компартий Монголии и Китая, была для них рутинным мероприятием. В советское время поездки в капстраны считались самыми престижными и доставались, разумеется, начальству, а в страны «социалистического лагеря» – например, в ГДР, Венгрию и Чехословакию – могли отправить и рядового сотрудника «Страны Советов». Лине с командировкой подфартило случайно. В 1987 году ответственному редактору журнала «Хоровод» Михаилу Шпонькину предложили поехать в ГДР. Шефа детского журнала эта заманчивая перспектива не обрадовала, а, напротив, смертельно оскорбила. «Хоровод» успешно продавался по всему миру, приносил государству твердую валюту, так какого же черта его посылают в убогую Восточную Германию, а заместители Груздачева чуть ли не каждый месяц представляют «Хоровод» по парижам и миланам?

В общем, Шпонькин от командировки в Восточный Берлин наотрез отказался. Руководство «Страны Советов» сей неожиданный демарш редактора «несерьезного» детского журнала обескуражил и даже разозлил. В воспитательных целях бунтаря Шпонькина решили временно вообще никуда не отправлять. Однако ехать к «ребятам-демократам» было необходимо. «Хоровод» пользовался в ГДР огромным успехом, и «NBI» давно просил прислать к ним «по обмену» какого-нибудь журналиста из дружественного детского издания.

– В Берлин поедет Томашевская, – внезапно решило начальство. – На дворе время перемен, надо дать возможность молодым проявить себя. Пускай Лина подготовит репортаж о маленьких демократических немцах – читателях «Хоровода». С фотокором проблем не будет, в журнале «NBI» своих мастеров хватает.

Так Лина оказалась в наэлектризованном перестроечными идеями Восточном Берлине.

Контраст настроений общества в СССР и в ГДР по тем временам был поразительный. Перестройка в Советском Союзе шла полным ходом. Открывались закрытые прежде архивы, печатались книги запрещенных авторов, снимались «с полки», казалось, на веки-вечные упрятанные по архивам кинофильмы. В ГДР в этом плане все было намного скромнее. Генсек СЕПГ Эрих Хонеккер не допускал даже мысли о перестройке и гласности и уж тем более не ведал, что ему самому осталось находиться у власти считанные месяцы. Восточные немцы по-прежнему опасались вездесущих Штази, однако воздух свободы, долетавший из СССР, пьянил их не меньше, чем профессора Плейшнера из «Семнадцати мгновений весны». «Ребята-демократы» как-то враз утратили страх и принялись рассказывать в пивнушках и в гостях многочисленные анекдоты про Хонеккера. Восточные немцы тайно переводили статьи из советской перестроечной прессы и ловили по радио новости из Москвы, как когда-то в России искали в эфире «Голос Америки». В то время во всех гэдээровских школах изучали русский язык, так что основной смысл информации из Москвы восточные немцы улавливали довольно точно. Гэдээровские идеологи не дремали и тут же запрещали советскую перестроечную литературу и фильмы. Даже безобидный журнал «Спутник», который издавало Агентство печати «Новости» (АПН) в ГДР внезапно запретили. Однако никто из восточных немцев и представить себе не мог, что до разрушения Берлинской стены и краха привычной жизни оставалось всего два года.

Показ фильма Тенгиза Абуладзе «Покаяние» в ГДР запретили как раз незадолго до приезда Лины в Берлин. В Москве картина давно уже прошла в кинотеатрах первым экраном при заполненных залах. Главным отрицательным героем был просвещенный палач и утонченный садист, в котором по блеску очков и грузинскому акценту угадывался Берия. Вот почему демократические товарищи не без ехидства спрашивали Лину об оценке фильма Груздачевым, чьи взгляды им были хорошо известны.

– Знаешь, на чем наше государство держится? – спросил Лину отец Бербелы Герхард, когда они уселись с чашечками кофе и штруделем за маленький столик в библиотеке, занимавшей бОльшую часть его квартиры. На полках стояли книги классиков ГДР – Анны Зегерс, Кристы Вольф, Германа Канта и других прогрессивных немецких писателей, а также советских – Чингиза Айтматова, Валентина Распутина, Юрия Трифонова. Герхард был партийным секретарем в Союзе писателей ГДР, дружил с советскими и восточногерманскими писателями, интересовался политикой, а о происходившем в стране узнавал от коллег – таких же, как он, партийных функционеров.

– ГДР держится на серьезных социальных льготах, которые регулярно финансируются из СССР, и на страхе восточных немцев перед Западной Германией, которую гэдээровская пропаганда ежедневно объявляет исчадьем ада, – предположил Лина.

– Ну, пропаганда, конечно, говорит не всю правду, но и не всегда врет, – усмехнулся Герхард. – Боюсь, мы скоро на своей шкуре почувствуем: все, что нам рассказывали о коммунизме, окажется враньем, зато наши представления о капитализме во многом сбудутся. Наше государство держится на советских деньгах, а вам сейчас не до нас. Да и рубль обесценился, как только цена на нефть упала. По слухам, наше руководство постоянно требует у вашего все новых финансовых вливаний, однако получает их все меньше. Наши говорят вашим: «Мы витрина социализма и просто обязаны быть примером для Западной Европы. Какая Европе разница, что творится в глубинке России, в Рязани или в Казани? По большому счету, и Европу, и тем более, западный мир интересует, как живет первое немецкое государство народной демократии. Мы просто обязаны жить хорошо, чтобы другие народы Западной Европы нам завидовали».

Вот что говорят наши. А ваши, по слухам, в последнее время отвечают: «Ребята, у нас самих дела в экономике, мягко говоря, «нихт гут». Цены на нефть рухнули, денег нет, выкручивайтесь сами».

Герхард помолчал, сделал глоток безвкусного фильтрованного кофе и продолжал:

– После падения цен на нефть ваша страна и, соответственно, советские люди здорово обнищали. Да что там слышал – видел своими глазами. Недавно был в Советском Союзе по приглашению Союза писателей и насмотрелся на пустые полки в магазинах. Ясное дело, так долго продолжаться не может. Скоро и ваш, и наш народы взбунтуются. Как только ЦК КПСС перестанет давать деньги СЕПГ, вся социалистическая идеология полетит к черту.

Герхард отхлебнул еще кофе и повторил для ясности: «Цум тойфель», Лина поняла, что конец ГДР приближается со скоростью курьерского поезда.

После командировки в ГДР Лину пригласил к себе зам. главного Аристарх Подколодный. Дверь в его кабинет всегда была открыта, и шеф редко пропускал проходивших мимо сотрудников, не задав какой-нибудь вопрос, а заодно не поинтересовавшись, куда, собственно, коллега направляется. Дело в том, что совсем рядом была дверь в кабинет главреда Груздачева, и Подколодный выполнял важную миссию, можно сказать, охранял границу, но в отличие от Степаныча и Петровой – от своих же сотрудников. Мышь не смогла бы проскользнуть в кабинет главного под строгим приглядом его зама.