Наложница огня и льда - Серина Гэлбрэйт

—Чем с людьми,— закончил фразу Дрэйк.

—Животным все равно, кто ты в человеческом обществе, как выглядишь и что у тебя есть. Животные, домашние, по крайней мере, либо любят тебя, либо нет, без всяких оговорок и условий.

—Что, к сожалению, нечасто можно отнести к людям.

—Да, увы.

Мужчина не стал разубеждать меня.

Под стихающие последние аккорды Беван и Валерия закончили танец. Реверанс, ответный поклон и Беван повел девушку к ее верному стражу. Пушок встал, побежал навстречу хозяйке. Валерия кивнула нам и удалилась, сопровождаемая псом.

—Я определенно недооценил вас, юная укротительница чудовищных псов,— заметил Беван насмешливо.

Я опустила глаза, с трудом сдерживаясь, чтобы не поежиться под взглядом, царапающим вспышкой нового липкого любопытства.

—Беван, вокруг полно прелестных дам, жаждущих твоего общества,— произнес Дрэйк.— Не пора ли тебе вознаградить их за терпение?

—Еще минуту дамы потерпят,— парировал Беван.— Должен же я поздравить очаровательную Саю с дебютом в высшем свете.

—Тогда поздравляй и не вынуждай дам ждать слишком долго.

—Мои поздравления, Сая, вы сегодня воистину неотразимы.— Беван даже поклонился с тонким флером издевки.— Внимание императорской семьи вы привлекли однозначно. И кто знает, возможно, не только ее.

—Сая, позволь пригласить тебя на танец,— предложил Дрэйк.

Что угодно, лишь бы оказаться подальше от изучающего заново взгляда, от насмешки в изгибе губ.

Я кивнула, и Дрэйк повел меня к другим парам, выходящим на паркет после открывающего танца. Повернулся лицом ко мне, положил руку на спину немного ниже лопаток. Я — на мужское плечо, следуя урокам в пансионе, еще недавно казавшимися позабытыми, похороненными за ненадобностью на дне моей памяти. Оркестр заиграл вновь, музыка затрепетала вокруг хрустальными каплями дождями, приглашая слиться, соединиться в сияющем водовороте. Извивами лент потянулись пары, яркие, стремительные, и за сменяющими друг друга черно-белыми росчерками фраков и сверкающими разноцветными вспышками платьев исчезли те, кто остался у стен.

Руки помнили необходимое положение, а ноги — шаги. Я лишь опустила ресницы, позволяя нежной, чуткой мелодии наполнять меня, словно сосуд водой. Дрэйк поддерживал почти невесомо, но уверенно, вел по кругу. И синие цветы льнули к мужчине, поворачивались доверчиво за своим солнцем.

И впрямь, маленькое солнце. Личное маленькое солнце.

Теплые руки. Без перчаток вопреки этикету.

—Вы не танцуете,— вспомнила я вдруг.

—Танцую,— не согласился Дрэйк.

—Я имею в виду вообще, а не сейчас.

—Я давно не танцевал. Но, как ни странно, не все еще забыл.

—И… как давно?— не знаю, почему я спрашиваю. У меня нет права задавать какие-либо вопросы, но мне хочется узнать хоть что-то об этом мужчине, любую мелочь.

Дрэйк задумался. Музыка падала и падала каплями, разливаясь предчувствием грозы, что принесет с собой желанную прохладу после изнуряющей жары.

—Век, два назад. Давно,— ответил наконец Дрэйк.

—А прежде?

—В другой жизни.

—Другая жизнь?— повторила я.

—Обычная, со своими удачами и неудачами, в какой-то степени беззаботная и предсказуемая. Похожая на жизни многих здесь присутствующих. Жизнь до братства.

Я посмотрела на кольцо на правой руке Дрэйка, ничем не отличающееся от кольца Нордана. В широкой мужской ладони моя ладошка казалась совсем хрупкой.

—Я думала, братство старее.

—Старее. Но братство менялось, и собратья тоже. Норд, Беван и еще двое собратьев самые молодые и последние принятые. Другие уже вряд ли будут.

—Почему?

—Потому что за более чем два столетия не удалось разыскать ни одного нам подобного. Закончились, видимо,— Дрэйк помолчал и добавил, глядя мимо меня: — Наверное, оно и к лучшему.

Больше я не решилась ни о чем расспрашивать.

Капли замирали, таяли и пары останавливались одна за другой. Мужчина спросил, не желаю ли я еще потанцевать, и я смогла только снова кивнуть.

Несколько танцев, и фигуры некоторых все же вспомнились с трудом. Перерывы. Столы с заметно опустевшими блюдами и уменьшившимся количеством бокалов. Лиссет, беседы с которой скрашивали наше с Дрэйком обоюдное молчание. Лисица рассказывала о гостях и последних сплетнях живо и много, хотя вереница имен, связей и поступков ничего для меня не значила. Дрэйк не вмешивался, подолгу держа в руке один и тот же бокал и едва притрагиваясь к его содержимому. Стоял рядом с нами, погруженный в неведомые размышления, иногда хмурился, и меня тянуло разгладить пересекавшие лоб морщинки, коснуться плотно сжатых губ. Эти мысли пугали и волновали, и я без конца повторяла себе, что расплата неизбежна и что мне повезло, раз мужчина мне не противен, даже наоборот. Я видела издалека и Бевана, неизменно облепленного двумя-тремя молодыми, кокетливо ему улыбавшимися дамами, и Хейзел в окружении то стайки женщин, то восхищенно на нее взиравших мужчин, но меня не беспокоил ни один, ни другая. Императорская чета не покидала тронов, большую часть времени сидя неподвижно, словно позируя для портрета. Лишь иногда я замечала, как Октавиан, наклонив голову, говорил что-то супруге или кому-то из приближенной свиты. О передвижениях Валерии по залу можно было скорее догадаться по пустому пространству, мгновенно образовывавшемуся вокруг юной наследницы.

В полночь гости высыпались гроздьями, оживленными, возбужденно переговаривающимися, на три больших балкона, выходящих на другую сторону дворца и глянцевую черноту реки за деревьями парка. Далекий глухой залп и ночное небо расцвело яркими красками, озарилось сотнями огней, наполнилось падающими звездами. Я наблюдала за огромными, рассыпающимися искрами сферами, удивительными цветами, сияющими каскадами, отражающимися в зеркале реки. От многоцветья и форм захватывало дух, наверное, не будь вокруг столько чужих людей, я бы по-детски захлопала в ладоши, радуясь распускающемуся в выси чуду. Или вскрикивала восторженно после каждого нового залпа. Или даже попрыгала на месте.

Дрэйк стоял рядом и, когда фейерверк закончился, коснулся легко моей руки.

—Не холодно?

—Нет-нет, все хорошо,— я взглянула на мужчину, стесняясь признаться, что мне вполне хватает его тепла. В темных глазах отражалась я, тоненькая девушка в синих цветах, в свете, падающем из распахнутых стеклянных дверей позади.— Красиво, правда? Я никогда раньше не видела такого фейерверка.

Никогда прежде не была на балу. Никогда не танцевала с мужчиной.

—Красиво,— согласился Дрэйк и впервые за эти часы улыбнулся.

Бал завершился, но пришлось ждать, когда наш экипаж в длинной череде прочих подъедет к выходу.

Дорога домой по освещенным ночным улицам города, в уютном молчании теплого салона. Спящий особняк с темными окнами. Высадив нас перед воротами, экипаж уехал, створки, пропуская хозяина, открылись и закрылись сами под моим удивленным взглядом.