Жизнь, по слухам, одна! - Татьяна Устинова

Странное дело, но от этого разговора ему как будтополегчало. Стало легче, и страшные мысли и жуткие образы больше его нетревожили. Ему теперь казалось, что все на самом деле просто и вот-вотразрешится само собой, как бы без его участия. Он перестал бояться приходитьдомой, и Катя, лежавшая на диване под пледом, перестала приносить емустрадания. Он только все время удивлялся – как, она еще лежит?! Еще никуда неделась?! Вроде бы все обсудили, решили, а она все еще здесь?!

Он стал рыться в ее бумагах без всякого стеснения,окончательно убедив себя в том, что она сумасшедшая и ничего не понимает. Бумагбыло много – она привезла из Белоярска обширный губернаторский архив, и чеготам только не было! Генка пожирал документы глазами, и удивлялся, и ужасался, икрутил головой, и даже Илоне звонил и зачитывал – вот оно как, значит! Вот каквласть устроена! Вот кто этим миром правит! Нет, кто бы мог подумать?! Тыслыхала что-нибудь подобное?!

Ему было все равно, слышит его Катя или нет. Ведь всерешено, значит, какая разница?! Его только раздражало, что она будто непонимает, что лучше бы ей самой сгинуть, не вынуждать его делать «грязнуюработу», как говорилось в каком-то кино!

Среди бумаг не было только документов на квартиру, а Генкеочень хотелось их добыть. Ну, просто на всякий случай! Чтобы не перерывать весьдом, когда… когда… ну, в общем, когда они ему понадобятся.

На работе у него начались проблемы – он был не слишкомхороший художник, ленился, думал, рисовал смешные картинки вместо того, чтобработать «под заказчика». Генеральный пару раз высказался в том смысле, чтораньше, покуда был жив Мухин, питерский губернатор к агентству оченьблаговолил, подбрасывал всякие заказы, да вот в последнее время что-топерестал!.. Генка понимал, что генеральный все это говорит не просто так, а сосмыслом, с «дальним прицелом», но что он мог поделать, раз уж тестяприкончили!.. Вообще, вся эта мухинская семейка отравила ему жизнь, зачемтолько связался с ними!

А потом Генка встретил Асю и понял, что вся его предыдущаяжизнь, такая путаная, дурацкая, нечистая, была только прелюдией, приготовлениемк встрече именно с этой женщиной, последней волшебницей на земле!..

Гена знал, что Илона никогда его не отпустит. Он знал, чтоКатька – дура! – сама по себе никуда не денется и не подумает даже облегчитьего жизнь, и без того тяжелую!.. Он знал: чтобы остаться с Асей, ему придетсякак следует потрудиться, и это его уже не пугало.

Он был готов на все – ради любви, конечно!

Он знал, что он жертва – любви, конечно! Любви и коварства.

Его план был четкий, ясный и очень легко выполнимый, покрайней мере ему так казалось. Именно этот план он обдумывал на работе, рисуякрасно-зеленый плакат с готическим шрифтом. Одним выстрелом он убьет сразунескольких зайцев, вернее сразу всех зайцев, мешающих ему жить!

И то, что это вовсе никакие не зайцы, а люди – самыенастоящие, живые люди! – Генку уже почти не волновало.

Утром Глеб первым делом позвонил бывшей жене и спросил просына.

Она сказала, что отныне сын не имеет к нему никакогоотношения, и бросила трубку.

Это самое «отныне» случалось регулярно и Глеба не слишкомпугало. Все же он надеялся, что ему удастся поговорить с Сашкой, и то, что неудалось, его немного огорчило.

…Почему нельзя жить нормально, хоть бы и в разводе?! Зачемизводить и ненавидеть друг друга? Ведь ничего же не осталось – ни обиды, ниболи! Все давно перегорело, отболело, быльем поросло!..

Почему так получается? Куда девается даже не любовь – этоматерия тонкая, с ней в одночасье не разобраться! – а интерес друг к другу?!

Испаряется?! Выветривается?! Вкус приедается?!

Вот он, Глеб Звоницкий, вроде и влюблен был, вроде ирасположения добивался, и романтика была – на теплоходике катались, а потомдолго откуда-то шли, и она стерла ноги босоножками на тоненьких каблучках, исначала он нес босоножки, а потом ее саму, и они все время останавливались ицеловались. И он на самом деле волновался, когда делал ей предложение, и послеблагосклонного согласия напился вдребезги с другом Славкой – лучше они ничегоне могли придумать и понятия не имели, как еще выразить свои чувства, которыетребовали выражения! И в состоянии блаженного идиотизма он участвовал впредсвадебной канители и был абсолютно счастлив – покупал костюм, кольца и ещетахту, чтоб спать на ней со своей женой. Тогда слово «жена» казалось емуволшебным, ему даже как-то не верилось, что у него будет самая настоящая,любимая жена!..

Он был уверен, что у него все будет не так, как у другихлюдей, которые живут неправильно, изменяют, скандалят, врут, разводятся! Ужон-то, Глеб Звоницкий, этого не допустит. Его семья будет тылом, надежным икрепким, как и положено тылу, и никогда не превратится в «передовую». Своейновоиспеченной жене – какое прекрасное, уютное, славное слово! – он объяснилправила, по которым они будут жить, и она охотно и радостно согласилась.

Тогда эти правила были просты и понятны и казались абсолютновыполнимыми.

У него работа и зарплата, на которую можно жить. Некиесобственные интересы, не слишком обременительные для близких. Ну, баня, там, смужиками. Может, иногда рыбалка на Енисее, уха под водочку и под долгиеразговоры.

У нее работа – просто так, чтобы дома не закиснуть. С девятидо шести, как у всех. Ее зарплата была не в счет, смешно, только на колготки.Ну, мама, там, подруги, в гости сходить, когда захочется. А может, и ребенокбудет!..

У них обоих – есть дом, семья, «крепкий тыл». Никто друг отдруга «не гуляет», на чужих жен и мужей не заглядывается, под утро с помадой наворотнике не является. Все домашние заботы, конечно же, пополам, и Глеб честнопылесосил ковер, когда оказывался дома в середине дня, что случалось примернораз в месяц. Друзья общие, в отпуск вместе, к теще на ее шесть соток тожевместе. Никаких скандалов и взаимных обид – мы же договорились!

И жизнь потекла, простая, понятная, предсказуемая, оченьудобная.

Глеб заскучал очень быстро, года через два, наверное. Толькотогда он понятия не имел, что маета, когда не знаешь, куда себя деть, какиенайти развлечения, на что употребить вечера и выходные, если такие, не дай бог,случались, – все от скуки.

Когда родился Сашка, начались трудности – бессонница,пеленки, соковыжималки, пюре из яблока с морковью, бутылочки и какой-тоособенно понимающий детский врач, которого почему-то нужно было непременновозить в их многоэтажный пригород «из центра». Это оказалось тяжело, и вдвоем сженой они героически «преодолевали трудности», поддерживали друг друга,уговаривали, что «так будет не всегда», – одним словом, старались. Младенчествосына закончилось, они приспособились к жизни с ребенком, и он приспособился кним. Жизнь, немного видоизменившаяся, «давшая крен», выровнялась и потекласвоим чередом – денег не всегда хватает, работы по-прежнему много, в однойкомнате втроем тесновато, и теперь приходится ждать, когда ребенок заснет,чтобы получить свою порцию привычного, уютного и простого секса. А чегоособенно стараться-то… в этом направлении? Все ясно, давно пройдено, ничегонового никто не изобретет!.. Зато летом ребенка можно спровадить к бабушке нашесть соток и спать, как когда-то, с распахнутым на Енисей окном – и счастьевовсе не в возможности побыть вдвоем, а именно в этом распахнутом окне!