Уйти и не вернуться - Чингиз Абдуллаев

Рейган, воспитанный в глубоко религиозном духе, добивавшийсявсего в жизни исключительно своим упорством и трудолюбием, не понимал и непринимал социалистическую систему, видя главное зло повсюду в безбожныхкоммунистах.

Этот своеобразный парадокс уже много раз проявлялся вистории, когда самым ярким антикоммунистом и консерватором становится человек,вышедший из самых низов общества.

В отличие от благополучных аристократов, ему не свойствененсвоеобразный комплекс вины за свою сытую жизнь в детстве и страдания других.Как человек, сделавший сам себя, он искренне считает, что счастье индивиданаходится лишь в его руках, отвергая систему социальных гарантий и социальнойпомощи.

Парадокс заключается еще и в том, что, как правило, вышедшиеиз люмпенских слоев, политические деятели бывают убежденными консерваторами иантикоммунистами, а отпрыски известных состоятельных, вполне обеспеченных семей,разделяют либеральные, социалистические взгляды, зачастую оказываясь на крайнелевых позициях.

В самом Афганистане Бабрак Кармаль продолжал совершатьошибки. В январе восемьдесят первого был принят закон о всеобщей воинскоймобилизации. Изумленные миллионы крестьян, веками трудившиеся на Своей земле, сужасом узнали, что теперь должны отдавать своих сыновей на непонятную, ненужную никому из них воинскую службу.

В кочующие племена, которые традиционно вообще малоподдерживали связь с правительством, были посланы отряды рекрутов. Населениедрогнуло. Оно начало понимать, что этот режим их не совсем устраивает. Тысячиребят покидали родные кишлаки, уходя дезертирами в горы.

В феврале восемьдесят первого счастливый Бабрак Кармальвозглавляет делегацию Афганистана на XXVI съезде КПСС. Сидя в Президиумесъезда, он еще раз убеждается в правоте своего выбора, решая быстрее, болеефорсированно вести свой народ по пути социализма. Он отмахивается даже отобъективных цифр, стараясь не замечать очевидного. Уже на второй год егоправления падает промышленное производство, добыча каменного угля, соли,химических удобрений.

Загоняемые в кооперативы крестьяне отказываются работать, непонимая, для чего тогда им раздали землю.

Сокращается общая площадь посевных, падает производствохлопка, сахара, растительного масла.

В марте восемьдесят первого правительство даже вынужденоотменить задолженность более четырех миллионов людей по земельному налогу,практически каждый третий крестьянин на грани разорения.

Принимается драконовский «Закон о воде», где в нарушениевсех принципов шариата определяется кому, как и сколько платить заиспользование воды.

Понимая, что его образования и сил явно не хватает, БабракКармаль выдвигает на пост Председателя правительства своего старого соратника идруга Султана Али Кештманда, достаточно опытного, сорокапятилетнего экономистаи бывшего министра планирования.

Но маховик уже раскручен. Тысячи оставшихся без земликрестьян, разорившихся, бежавших от принудительной воинской повинности,становятся опорой оппозиции, благо в оружии и деньгах нет недостатка.

Гнев народа направляет мусульманское духовенство, почтиполностью отстраненное от решения национальных проблем. Подстрекаемое с двухсторон, справа из Пакистана и слева из исламского Ирана, мусульманскоедуховенство объявляет войну неверным.

Это еще не полномасштабная война, которая начнется черезполтора-два года. Но это уже партизанские действия против своих отступников ипомогающих им, пришедших с севера, таких непонятных «шурави».

В Москве в это время куда больше обеспокоены событиями вПольше. Оппозиционная властям «Солидарность» приобретает невиданный размах,принимает такие формы, что впору говорить о самом существованиисоциалистического строя в соседней стране.

Суслов и Устинов настаивают на военном решении вопроса, нонеожиданно Андропов и Громыко проявляют непонятную на первый взгляд гибкость.

Умный Андропов, уже просчитавший все варианты, знает, какмало осталось править Брежневу. Он понимает, что польская авантюра станеткатастрофой в Европе, оттолкнет от СССР всех союзников в третьем мире, уже впериод его собственного правления. После Афганистана, и без того вызвавшегограндиозный скандал, нельзя вводить войска в соседнюю Польшу. Это будетвоспринято во всем мире, как постоянное стремление советской империи решатьсвои вопросы исключительно с помощью танков, путем военной экспансии. Да и ПрезидентРейган, далеко не либеральный Картер. Он просто так не смирится с вторжением вПольшу.

Подобные идеи разделяет и Громыко, понимая, как трудновыглядеть миротворцем, смотря на весь мир из танковой щели.

Брежнев, который почти не занимается делами в этот последнийдля себя год, тоже отказывается от силового решения вопроса.

По предложению Политбюро ЦК КПСС в Польше убирают чересчурмягкого, нерешительного Станислава Каня и на его место выдвигают генералаВойцеха Ярузельского, бывшего министра национальной обороны, уже ставшего ктому времени и Председателем Совета Министров страны.

К ноябрю в руках Ярузельского все высшие посты в партии иправительстве. Этому генералу, немного напоминающему другого чилийскогогенерала, также ставшего диктатором, постоянно появляющемуся в черных очках,советские руководители доверяют гораздо больше.

Вопрос стоит однозначно — или Ярузельский вводит военноеположение в стране, или в Польшу с трех сторон вторгаются войска странВаршавского Договора. Третьего не дано.

Нужно отметить, что в отличие от Афганистана, по Польше уАндропова имелось гораздо больше информации. Страна была буквально нашпигованасекретными агентами и информаторами КГБ. В самом КГБ безусловно обращаютвнимание на тот факт, что большинство руководителей «Солидарности» — лица, неподходящие по пятому пункту. Евреи Мойзеш Финкельштейн, Яцек Куронь, АдамМихник становятся прекрасными раздражителями для руководства КГБ и КПСС, вполневписываясь в теорию всемирного сионистского заговора.

Разумеется, сам Андропов эти бредни не разделяет. Ондостаточно умен, чтобы не доверять подобным измышлениям. Не изученный до сихпор феномен этого человека, сочетавшего в себе изумительную жестокость инепонятное мягкосердечие, трудно объясним.

Юрий Андропов был безусловно выдающимся политиком.

В отличие от многих коллег из Политбюро, он прекрасно зналобстановку в стране и во всем мире. Осознавая, какие проблемы стоят передобществом, Андропов делал все, чтобы как-то изменить, трансформироватьобщество, не меняя самого базиса.

Позднее многих членов Политбюро будут называть простофарисеями, закрывающими глаза на реальную жизнь. Эти утверждения далеки отистины. И Брежнев, и Андропов, и их коллеги по Политбюро, во всяком случаенаиболее заметные — Суслов, Косыгин, Громыко, Устинов, Черненко, Пельше,искренне верили в тот путь, который избрала страна в Октябре семнадцатого.