Книга без переплета - Инна Гарина

— Не мучай меня, колдун! — вскричал он. — Что ты узнал у своего учителя?

— Немногое, — отмахнулся старец, вырвал рукав и принялся выделывать какие-то пассы перед картой, отчего та начала медленно освещаться изнутри. Доркин глянул на нее лишь мельком.

— Что именно?

Босоногий колдун вздохнул и, опустив руки, повернулся к нему.

— Сегодня ночью явился к отцу Григорию человек… этот самый Овечкин, с волшебным талисманом в кармане. Как говорит мой учитель, он нашел Тамрот в Таврическом саду и понятия не имеет, что попало к нему в руки. И теперь Овечкину грозит опасность, потому что еще кто-то, кроме нас с тобой, разыскивает Тамрот. Кто-то недобрый и очень, очень опасный. Отец Григорий велел присмотреть за Овечкиным и защитить его в случае чего, ибо, друг мой Доркин, талисман должен привести его к твоей принцессе.

Баламут отступил на шаг и невольно взялся рукою за сердце.

— Это еще почему? — глухо спросил он, раздираемый самыми противоречивыми чувствами.

— Не знаю! — колдун тоже начал терять терпение. — Старик не объяснил ничего! Прикройте Овечкина, сказал он, следите за ним, и вы найдете принцессу Айрелойна! И пока ты пристаешь ко мне с дурацкими вопросами, Овечкин гуляет где-то без всякой охраны… Помолчи, сделай милость! Сейчас я отыщу его, и мы поспешим навстречу, чтобы не терять времени.

Аркадий Степанович повелительно толкнул Доркина в сторону кресла и вновь принялся помахивать руками перед своей картой.

Баламут машинально опустился на подлокотник, невидящим взором следя за движениями колдуна и напряженно думая об услышанном. Значит, какой-то посторонний человек, Овечкин этот нелепый… нашел драгоценный талисман в саду, просто так, взял себе, будто ерунду какую-то… и теперь талисман должен привести его к принцессе Май. Сердце у него заныло. В Таврическом… да, кажется, именно так назывался сад, где они догнали Магида, последнего из преступных даморов. Что же это получается? Магид перед тем, как принять яд, попросту выбросил Тамрот? Ох… и Де Вайле не догадалась обшарить кусты вокруг после того, как они обыскали тело, и никто не догадался. Посланцы короля, четыре ублюдка!.. Он громко заскрежетал зубами.

— Тише, — недовольно сказал колдун, не отрывая глаз от карты. — Это тебе магия, а не хухры-мухры…

— Не понимаю я вашей магии! — взорвался Баламут. — Почему твой учитель не мог забрать талисман у этого дурака и отдать тебе? Почему?! И с какой стати его понесет к принцессе… что-то я впервые слышу о таком свойстве Тамрота!

— А это уже вовсе и не магия, — отозвался старец. — Это судьба. Слышал такое слово? И вообще, что ты знаешь о Тамроте… еще раз прошу тебя сделай милость, заткнись! Пойди грибы поджарь, что ли…

Доркин, собиравшийся огрызнуться, вдруг передумал. Он увидел наконец, что хрупкая фигурка старца, неподвижно застывшего перед картой, выдает страшное напряжение, владеющее им, и устыдился своей несдержанности. Человек же работает… Внимание его привлекла волшебная карта. В самом деле, там было на что посмотреть. Бесчисленное множество искорок, огоньков, крохотных фейерверков самых разных цветов и оттенков двигались или стояли неподвижно вдоль светящихся пунктирных линий, изображающих цепочки домов, площади, сады и дворцы, и мягко волновались сияющие бирюзовые ниточки каналов и рек… глаза у него разом разбежались.

— И что ты там ищешь? — с любопытством спросил он, вытягивая шею, чтобы лучше видеть.

Колдун вздрогнул.

— Провались! — прорычал он.

И неведомая сила во мгновение ока вынесла Доркина из старцева святилища. Он не успел понять, что случилось, как обнаружил себя стоящим у кухонного стола с ножом в руке. Перед ним красовалась злополучная корзина с грибами, принесенная нынче утром таинственным Овечкиным…

Баламут не успел еще дочистить грибы до конца, когда на кухню ворвался взъерошенный Аркадий Степанович. И выражение лица Босоногого колдуна не сулило ничего хорошего.

— Его нигде нет! — сказал почтенный старец, приближаясь и зловеще нависая над Доркином, сидящим на табурете. — Я так и знал! Вот что ты наделал, Баламут… нет Тамрота — ни в городе, ни во всем нашем мире!

Доркин выронил нож и нервно сглотнул слюну. После паузы, которая показалась ему вечностью и преддверием адских мучений, старец снова отверз уста:

— Или до Овечкина уже добрались, или он утонул! Спасибо тебе, Баламут!

— Почему утонул? — холодея спросил Доркин.

— Почему? — колдун как-то нехорошо засверкал глазами. — Потому что есть только одна вещь, способная экранировать излучение Тамрота, — это вода! Что ты смотришь на меня, как баран на новые ворота? Попав в воду, Тамрот становится невидимым для любого мага, включая и меня, его создателя!

Доркин поморгал глазами и задал единственный вопрос, крутившийся у него в голове:

— И что теперь делать?

— Если б я знал!

Старец рухнул на свободную табуретку, нахохлился и принялся разглядывать стены, избегая смотреть на Баламута. Королевский шут почувствовал себя совсем скверно.

— Я не виноват, колдун, — тихо сказал он, поднимаясь на ноги. — И ты хорошо это знаешь. Я мог и вовсе не открыть ему дверь, и в этом ты тоже не смог бы меня винить. Я не хотел впускать в дом неизвестного человека. И коли Тамрот пропал… что ж, значит, так тому и быть. Ты говорил о судьбе… значит, такова судьба. И если ты ничем больше не можешь мне помочь, так и скажи… и я благодарю тебя, почтеннейший, за то, что ты пытался это сделать. Я пойду тогда и займусь поисками сам, как и собирался — до встречи с тобой…

Он и сам не знал, что говорит, ибо в голове у него все смешалось. Но Босоногий колдун только длинно вздохнул.

— Сядь, Баламут, — устало сказал он. — Подождем до вечера. Вдруг каким-то чудом Овечкин все-таки придет, как обещал…

И почтенный старец, взявши в руки выроненный Баламутом нож, машинально принялся кромсать на мелкие кусочки еще не чищенные грибы.

* * *

С волшебным же талисманом тем временем дело обстояло следующим образом.

Никса Маколей выслушал Овечкина, с сомнением щуря глаза. Чародей вновь отказывался признаться в своем умении и вместо того предлагал обратиться еще к какому-то неизвестному магу, который даже не числился в списке у молодого короля. Но делать было нечего. Михаил Анатольевич почему-то внушал Никсе доверие. И в ожидании вечера они поехали на квартиру к Никсе, которую тот снимал у славной одинокой старушки, просившей называть ее просто баба Вера. По дороге Никса несколько раз выходил из такси, оставляя Михаила Анатольевича ждать, и возвращался со свертками, в которых по прибытии домой оказались одежда и обувь, купленные им для нового своего знакомого по собственной инициативе. Как сам король был одет по здешней моде — в джинсы, футболку и полуспортивную куртку, — так и для Овечкина он купил то же самое. Михаил Анатольевич, привыкший за свою жизнь исключительно к строгим костюмам с галстуками, только всплеснул руками. Но, как известно, дареному коню в зубы не смотрят. Он поблагодарил Никсу дрожащим голосом, переоделся и, красный как рак, подошел глянуть на себя в зеркало.