Пленница судьбы - Лора Бекитт

— Нет! — воскликнула Мари. — Сегодня! — И добавила с безжалостной прямотой: — Или ты никогда меня не увидишь. А если и повстречаешь случайно, я не стану с тобой разговаривать, потому что буду замужем за другим.

— Сегодня? Но как? Нужно достать лодку… Нет, это невозможно.

— Что ж, в таком случае нам лучше навсегда расстаться, — ответила девушка и, гордо откинув назад волосы, не оглядываясь направилась к тропинке.

Эжен в два прыжка нагнал ее, схватил так, что ей стало больно, и впился в губы ненасытным поцелуем. Потом воскликнул:

— Поклянись, что всегда будешь меня любить!

Услышав это, девушка усмехнулась в глубине души: она уже поняла, что в чувствах лучше не клясться. Человек — заложник судьбы, и чувства — не паруса, ими сложно управлять, да и с парусом сладишь не во всякую бурю… И все же ответила:

— Клянусь.

— Тогда жди меня здесь на закате.

Мари вздрогнула.

— Ночью это будет трудно сделать, — сказала она. — К тому же мне кажется, что сегодня изменится ветер.

— По-другому не получится.

— Ладно, — решилась Мари, — я приду!

Она вернулась домой, никем не замеченная, и, позавтракав, как всегда принялась помогать матери. Жанна Мелен почти не разговаривала с дочерью; впрочем, она и прежде была молчалива. А Мари продолжала размышлять о случившемся. Какое-то время она была уверена в том, что забеременела от Кристиана, но несколько дней назад убедилась, что это не так. Что ж, если она теперь сбежит с Эженом, то будет честна перед ним хотя бы в этом.

После обеда, как и предполагала Мари, погода резко изменилась. Небо почернело и стало тяжелым, в оконные стекла со звоном ударили капли дождя. Не было необходимости идти на берег, чтобы убедиться: начался шторм. Плыть в такую погоду в лодке на материк — безумие: Эжен знает об этом и не появится. Мари облегченно вздохнула.

Как и следовало ожидать, отец вернулся рано. На дочь, которая подала ему обед, он даже не взглянул. И девушка удалилась к себе с намерением вообще не появляться на кухне.

А затем к ним внезапно нагрянули гости — Кристиан и Шанталь, и Мари пришлось выйти.

Шанталь как всегда была нарядно одета: из-под подола выглядывали окаймленные зубчатым кружевом нижние юбки, а высокий ворот платья из серого батиста держала серебристо-черная эмалевая брошь тонкой работы. На руках были черные сетчатые митенки, на плечах — шотландский шелковый шарф с бахромой, а серую шляпку украшал белый плюмаж. Кристиан был в светло-коричневом двубортном сюртуке с узкой талией и широким воротником. Вместо обычной палки он держал в руках трость.

Заметив, что «взгляд» невидящих глаз Кристиана прикован к ее лицу, Мари словно ощутила ожог. Что это с ней?! Почему она так любит эти переливающиеся холодным нездешним светом глаза и в то же время боится их взгляда и не хочет нести на плечах бремя страха? Отчего ей кажется, будто это то, что нельзя принять, и в то же время то, от чего никуда не скрыться?

Из разговора Шанталь с отцом (Жанна Мелен и Кристиан молчали) Мари узнала о том, что венчание состоится через неделю.

— Полагаю, нам необходимо съездить с вашей дочерью на материк, купить кольца и заказать платье, — сказала Шанталь. — Времени остается мало. Что, если сделать это завтра?

Поскольку отец ничего не говорил, Мари ответила сама:

— Если будет хорошая погода, мы можем поехать.

— Не думаю, что в этом есть необходимость, — вставил Клод Мелен.

— Каждой девушке, которая впервые выходит замуж, хочется венчаться в белом платье, — с достоинством возразила Шанталь.

Внезапно Мари представила белоснежный атлас, по которому бегут отблески свечей, узкие белые туфли и кружевную фату, и очертание ее полураскрытых губ изменилось, сделалось мягким и нежным, а в глазах появилось отрешенно-мечтательное выражение.

— Мне ни к чему лишние расходы, — пробурчал Клод, кипя от возмущения и не решаясь выказать его перед лицом элегантной дамы и слепого юноши.

— Мы все оплатим.

— Так вы… располагаете средствами? — Клод осмелился затронуть щекотливую тему. — Едва ли на нашем острове найдется занятие, способное прокормить этого господина… вашего сына, сударыня, и мне бы хотелось знать…

— Да, у нас есть деньги, — с улыбкой заявила Шанталь. — Не беспокойтесь, сударь, вашей дочери не придется голодать.

— А где, прошу прощения, ваш супруг? — спросил Клод Мелен.

— Я вдова.

Мари бросила взгляд на мать, которая сидела, вжавшись в стул, и не делала ни малейшей попытки вступить в разговор. Лицо Жанны Мелен было цвета дешевого воска, а в глазах не светилось даже приглушенного огонька. Едва ли она была намного старше Шанталь, но разница между ними казалась неизмеримой.

«Она всегда будет считать меня мужичкой», — подумала Мари о матери своего жениха. Она понимала, что надо выйти проводить Кристиана и Шанталь, но все внутри у нее окаменело. Конечно, они подумали, что она скована присутствием родителей, и вряд ли обиделись, и все же Мари знала, как много значит для Кристиана пусть даже мимолетное пожатие дружеской руки, а она собиралась отнять у идущего над пропастью слепца его посох.

Девушка видела, что Кристиан пытается улыбнуться; на его бледном лице отразилось напряжение, будто он страдал от невидимой раны. Но сейчас это не вызывало у нее ни сочувствия, ни жалости.

Мари стало обидно оттого, что дорогая парижская проститутка Шанталь выглядит куда приличней вечной труженицы и скромницы Жанны Мелен. Неожиданно девушке пришло в голову, что сама она происходит из куда более достойной и уважаемой семьи, чем Кристиан.

А Шанталь, конечно, рада: в лице Мари она приобретет бесплатную служанку и утеху для своего сына! Но жизнь безжалостна: рано или поздно ей придется снять свои наряды и одеться так, как одеваются жительницы острова, иначе она навсегда останется для них чужой.

И так ли уж важно, что она, Мари Мелен, наденет на свадьбу красивое атласное платье, если всю последующую жизнь ей придется прожить так, как она жила прежде?

Мари едва дождалась наступления вечера. Погода не улучшилась, но девушка все-таки решила пойти на берег: обещание есть обещание, хотя она не верила, что Эжен сможет приплыть в бухту, как они условились утром.

Девушка собрала свои вещи — они уместились в маленьком узелке. На исходе дня она вылезла в окно и быстро зашагала к берегу.

Пена волн напоминала белый саван; океан почти затопил пляж, осталась лишь узенькая полоска у самых скал. В лицо летела рассыпающаяся брызгами вода. Небо было темное, затянутое пепельными облаками.

Мари сразу намочила подол платья и промочила ноги. Как истинная островитянка, она не боялась шторма; она знала, что океан, даже гневный, вдохновляет, но вместе с тем она никогда не отважилась бы вступить с ним в схватку в такую ненастную погоду.