Сердюков и женский батальон. Куда смотрит Путин? - Владимир Большаков

В. Б.: Председатель Счетной палаты РФ С. В. Степашин сказал, что особых претензий у его ведомства к ЮКОСу после проведенных проверок нет. Считаете ли вы, что этому способствовала та работа по развитию прозрачности в ЮКОСе, которая была проведена при вашем активном участии? Расскажите, что удалось в этом плане сделать?

М.X.: В 1999 году мы приняли для себя решение, что будем отстраивать работу компании по западным стандартам. Что это означало? Во-первых, подготовку финансовой отчетности по международным стандартам. Мы выбрали стандарты US GAAP. Чем эти стандарты отличаются от российской отчетности? Как вы знаете, российская бухгалтерская отчетность, скорее, запутывает финансового аналитика, чем помогает ему осознать реально, что в действительности происходит в компании. В частности, у нас в российской финансовой отчетности нет понятия «консолидированного налогоплательщика» или «консолидированного предприятия». ЮКОС сегодня — это более 400 юридических лиц. И когда мы говорим — «ЮКОС по российским стандартам», мы имеем в виду только 1 % от общей численности работающих компаний. Поэтому первое, с чего мы начали, это ввели стандарты US GAAP, в соответствии с которыми мы уже несколько лет публикуем ежеквартальную отчетность, представляем ее на своем сайте. Она показывает всю компанию в целом в разных разрезах. Помимо этого к международным стандартам отчетности относится проверка компании независимыми аудиторами. То есть аудиторами, которых назначает не менеджмент компании, а независимые директора.

В. Б.: А кто у вас?

М.X.: В нашем случае — Pricewater House-Coopers. В постоянном режиме у нас работают 70 сотрудников этой компании. Они практически не уезжают, они проверяют не только отчетность в нашем центральном офисе, они проверяют все, что идет на технологическом пути сбора документов. От самого низа и до самого верха. И они публикуют в нашем отчете свои заключения, свои заметки на двадцати, тридцати, иногда на сорока страницах. Помимо этого, к стандартам западной корпоративной прозрачности относится независимый совет директоров. То есть в совете директоров компании, в органе, который занимается представлением интересов акционеров и который в регулярном режиме контролирует деятельность компании, большинство должны составлять независимые директора, не связанные с компанией ни финансовыми, ни какими-либо иными взаимоотношениями. Вот в нашем случае это так и есть. У нас большинство составляют иностранные члены совета директоров и независимые члены совета директоров. Помимо этого, мы приняли решение пригласить на значительное количество должностей в компании международных менеджеров, которые знают практику международных компаний с точки зрения прозрачности, с точки зрения открытости. В результате всего этого на Западе сложилось понимание того, что из всех российских компаний наиболее прозрачной, понятной для западного представления о корпоративном бизнесе является компания ЮКОС… («Хорошо ли для России то, что хорошо для ЮКОСа?». Интервью Михаила Ходорковского главному редактору журнала «Финансовый контроль» В. Большакову. «Финансовый контроль»№ 8 [21] 2003, с. 26–30, 32, 34–37).

Ни до этого интервью, ни после него мне не доводилось общаться с Ходорковским. Тем более, что уже в октябре его арестовали. Но, читая многочисленные статьи о «деле ЮКОС», я не мог избавиться от впечатления, что над ним и Лебедевым учинили расправу именно за то, что они попытались выйти из-под контроля Путина и его правящего клана. Ходорковский не случайно подчеркнул в нашем интервью, что «российская бухгалтерская отчетность, скорее, запутывает финансового аналитика, чем помогает ему осознать реально, что в действительности происходит в компании». Уже само стремление представить ЮКОС как компанию предельно прозрачную и открытую для любых проверок, даже при всей условности такого начинания, воспринималась, как вызов той системе, в которой любой бизнес — от малого до крупного — может выжить только путем подкупа, подлога и откатов власть предержащим. Уже потому, что никому в мире российского бизнеса не приходится рассчитывать на презумпцию невиновности. В деле ЮКОСа Сердюков это доказал весьма убедительно.

Время от времени в зарубежной и российской печати появляются публикации, которые позволяют нам заглянуть за кулисы властного клана и узнать, какие бешеные деньги там крутятся, откуда они поступают и как используются. Как подсчитал старший аналитик ИК «Риком-Траст» В. Жуковский, незаконный отток капитала к 2012 г. в РФ поднялся до 1 триллиона рублей, а теневой сектор экономики занимает от 15 % до 30 % ВВП. Суммарный капитал российских богачей в 2012 году превысил $450 млрд. (bigness.ru. 19.02.2013). В эту сумму, конечно, не включены капиталы тех чиновников-миллиардеров, который входят во властный клан РФ. Но то, что в нем такие миллиардеры есть — это секрет Полишинеля.

«Дело ЮКОСА» было недвусмысленным сигналом всем олигархам России — тех, кто не примет новых правил игры, установленных кланом Путина, ожидает участь Ходорковского и Лебедева. И Сердюков был именно тем человеком, который этот сигнал подал. Он был услышан и принят к сведению. Олигархическую «семибоярщину» отменили. В стране остался только один хозяин — в Кремле. Богачей и сверхбогачей выстроили. За поддержку со стороны государства их обложили поборами, которые вроде бы шли на весьма благородные цели — развитие здравоохранения, поддержку музеев, охрану памятников культуры и т. д., и т. п. На деле же, на эти цели использовалась лишь малая часть подношений власти. Большая — служит обогащению властной верхушки. Наиболее наглядно это продемонстрировала история с сооружением так называемого «Дворца Путина» на берегу Черного моря у д. Прасковеевка по некоему «Проекту Юг». О нем мы узнали в конце декабря 2012 года, когда в Интернете и одновременно в «Вашингтон пост» (См.: «Washington Post», 23.12.2010), а затем и в ряде российских СМИ (См.: «Газета», 23.12.2010; Snob. Ru, 23.06.2011; The New Times, 23.04.2012;) появилось открытое письмо президенту Д. А. Медведеву. Опубликовано оно также на сайте Corruptionfreerussia.com на русском и английском языках. Его автор российский бизнесмен, бывший топменеджер страховой компании «Согаз» Сергей Колесников. Он признал, что основанная им в Петербурге компания по поставке медицинского оборудования превратилась в компанию с многомиллионным оборотом, треть которого уводилась в офшорную структуру отчасти для инвестиций в российскую экономику, отчасти для накоплений на счетах в зарубежных банках. Но со временем инвестиции в экономику обернулись инвестициями исключительно во «дворец Путина» на берегу Черного моря. Колесников в своем письме Медведеву сообщал буквально следующее «Для личного пользования премьер-министра России на побережье Черного моря строится дворец. На сегодняшний день стоимость дворца 1 млрд. долларов США. Достигнуто это было, главным образом, за счет сочетания коррупции, взяточничества и воровства». Как сообщал Колесников, этот дворец в районе Новороссийска, между поселками Прасковеевка и Дивногорский начали строить с 2000 года. Его сооружение было поручено государственной корпорации «Спецстрой России», которая входит в Министерство обороны РФ и специализируется в основном на строительстве военных стратегических объектов. Как утверждает Колесников, к середине 2009 года проект отделки зданий и дизайн интерьеров был утвержден Владимиром Путиным. За последние 11 лет к дворцу на средства из госбюджета проложили асфальтовую дорогу, а для выхода к морю пробили в скалах специальный тоннель. Теперь это — «огромный, в стиле итальянского палаццо, дворец с казино, зимним театром, летним амфитеатром, часовней, плавательными бассейнами, спорткомплексами, вертолетными площадками, ландшафтными парками, чайными домиками, помещениями для обслуживающего персонала, техническими зданиями. Современный вариант Петергофа, царского дворца в окрестностях Санкт-Петербурга», — говорится в письме. Колесникова. Фотографии этого «стратегического объекта» выложены в Интернете. Есть даже снимки из космоса, на которых видна извилистая горная дорога, идущая к нему. Ну, а уж по снимкам интерьера, столь же безвкусного, сколь и дорогого, можно понять, что на него средств не жалели. По утверждению Колесникова, этот дворец и другие объекты строились по «Проекту Юг», который курировал лично В. В. Путин. Именно его он называет действительным собственником всей этой недвижимости, приобретенной частично на пожертвования российских олигархов (первыми внесли свой пай Р. Абрамович — 203 миллиона долларов и С. Мордашов — 14,5 миллиона долларов) и за счет нецелевого использования бюджетных средств. С самого начала работами по проекту якобы руководил сам Колесников, а затем был отстранен от него и за дело взялся, как он пишет, «личный друг Путина» г-н Н. Т. Шамалов (его сотоварищ по теперь уже легендарному кооперативу «Озеро»). Доказать, что дворец и впрямь принадлежит Путину, Колесников не смог. В своем письме президенту Медведеву он сообщил, что «в 2009 году все объекты и земля по «Проекту Юг» были переведены в собственность частной компании ООО «Индокопас», находящейся в единоличной собственности Шамалова через ООО «Рирус». «В период 1991–2008 гг. Шамалов работал сотрудником компании «Siemens AG» и был уволен, когда отказался отвечать на вопросы в ходе внутреннего корпоративного расследования в отношении предполагаемого взяточничества, — пишет Колесников. — В течение 2005–2010 годов нецелевым образом были израсходованы миллиарды рублей непосредственно из госбюджета — на финансирование строительства горной дороги, ЛЭП, специального газопровода. Все эти инфраструктурные сооружения ведут к частной резиденции «Н. Шамалова». Разобраться с этим непростым делом рано или поздно придется, т. к. письмо Колесникова получило не только общероссийскую, но и международную огласку. Что же было сделано? Симптоматично, что сразу же в прессе появились сообщения о том, что и сам Колесников на руку не чист, и у него что-то там было. Это явный намек на то, что по возвращении на Родину, если г-н Колесников на это решится, его уж точно посадят. Попытки наших Дон-Кихотов из числа борцов с коррупцией проникнуть на территорию дворца были жестко пресечены Федеральной службой охраны. Теперь, говорят, там мышь не проскочит.