Эльфийская сага. Изгнанник - Юлия Марлин

— Господин? — Испуганный мальчик вскинул голову, тщетно пытаясь угадать мысли молодого эльфа. Благородный лорд мог поверить обману и передать его страже, а те накажут его ни за что.

На бледном лице Габриэла не читалось эмоций и чувств. Мальчик еще раз робко позвал шерла, но снова не дождался ответа. Наглый переводчик было праздновал победу. Закрутив тюрбан, он довольно поклонился, но оказалось — рано.

— Мне не нужен переводчик, — темный эльф глядел на степняка сверху вниз. Фальшь прикрытую налетом бескорыстной добродетели, он уловил с первого слова. И теперь напряг разум, запечатляя образ лжеца на будущее, — авось пригодится.

Задев конские бока стременами, Габриэл направился вперед; идеально прямая спина, гордо расправленные плечи, высоко поднятый подбородок ясно намекнули: степняку не рады. Держась за повод эльфийского коня, орчонок пошел при стремени, одаряя переводчика победным взглядом.

* * *

— Это он, господин. В Сторме больше нет никого по прозвищу Хилый, — сказал Горак, кивая в сторону полукровки, вываливавшегося на крыльцо «Сломанной стрелы».

Габриэл достал золотую монету и перебросил ему. Орчонок поймал холодный огонек, упавший в ладонь и, припав на колено, благодарно поклонился, а потом с визгом скрылся в узком тенистом переулке. Темный эльф посмотрел на доверенного принца.

По измазанному нечистотами крыльцу спускался полуорк — полуэльф из рода темных; снежная эльфийская кожа перемежалась со слегка раскосыми орочьими глазами и заостренными клыками. Ноги горбоносого бледнокожего пьяницы разъезжались на скользких и широких ступенях, руки пытались поймать грубые деревянные перила, но промахивались. Грязная синяя рубаха топорщилась одной половиной в брюках, второй колыхалась на выпуск. Распахнутый ворот темнел недавно пролитой выпивкой, через плечо висели сапоги, связанные красной лентой. Он был настолько пьян, что не мог разлепить глаз, и только злобно шипел сквозь пузырившиеся слюни.

Габриэл хмыкнул — и этого пьянчугу Брегон называл доверенным?

Борьба со ступенями оказалась тому не по зубам. Издав низкий гортанный стон, полукровка рухнул на острые ребра ступеней и резво съехал на бедрах, пав лицом в придорожную пыль. Приподнявшись на локтях и откашлявшись, Хилый тряхнул головой, пытаясь сбросить с лица липкие пряди, но они прилипли намертво. Локти подогнулись, и он с глухим стоном уткнулся в грязь.

Белоснежный жеребец шерла осуждающе помотал головой и всхрапнул. Главнокомандующий сердито дернул губами и спешился. Пока он подходил, Хилый нащупал рядом обломок палки и, подложив под грудь, облокотился о плоский конец. Габриэл выбил ее ногой и Хилый поцеловался с грязью в третий раз.

— Ах ты, мерзавец, — зашипел полукровка, вскидывая лицо, перемазанное жидким навозом и мокрой землей. Выплюнув изо рта приличный ком нечистот, он впился в темного эльфа невидящим взглядом. — Да я тебя… только встану и клянусь Иссиль, я научу тебя вежливости.

Не церемонясь, Габриэл схватил Хилого за черную гриву и, рывком оторвав от земли, поволок к корыту. Полукровка завизжал, как под пытками, изгибаясь и сопротивляясь. Испуганные лошади шарахнулись от поильни врассыпную.

— Клянусь Иссиль, тебе не жить! Я спущу с тебя шкуру! — Полукровка заходился в проклятиях, колотя кулаками по перчатке, волочившей его за волосы.

— Освежись, — Габриэл окунул голову доверенного в корыто.

По поверхности воды заструились пузырьки. Хилый отчаянно замахал руками, забился телом о края, задергал босыми пятками. Эльф рывком вырвал его и Хилый закашлялся; его грудь бурно вздымалась, по лицу и шее стекали серые струи, лоб резали складки, но глаза не прояснились.

— Да я тебя, щенок… — и окунулся в корыто повторно.

Вода закипела рябью радужных брызг. Руки и ноги Хилого затрепетались, как соломенные. Он отчаянно пытался отбиться, но сильная рука шерла держала крепко — не вывернуться. Сквозь воду послышалось глухое бормотание. Габриэл вырвал полукровку из корыта и тот, изрыгнув поток воды, задрожал всем телом.

— Лорд главнокомандующий? Я это… не признал вас, — пьяный угар улетучивался, осоловелые глаза прояснялись. — Я заслуживаю наказания, мой шерл. Я пыль у ваших ног… мне нет оправдания.

Габриэл отпустил его и поднялся. Тот рухнул на колени, смиренно прижав голову к груди. Безвольные руки, опущенные вдоль тела, тряслись — он ждал бури гнева и ветра ярости, что спалили бы его жалкую, ничтожную жизнь. Оскорбления, которыми он осыпал шерла Его Величества, считались страшным непростительным преступлением. По законам Подземного королевства низшего солдата надлежало жестоко и беспощадного наказать: сначала прилюдно высечь, а после — четвертовать. Хилый тихо заскулил, ожидая ареста и скорого позора.

— Приведи себя в порядок, — твердо, но беззлобно сказал главнокомандующий, всплеснув рукой в мокрой перчатке. Наказывать пьянчугу он и не думал. — Через четверть часа я жду подробных объяснений.

Хилый сидел с низко опущенной головой и, сгорая от стыда, прикрывал лицо влажными волосами. Он переоделся в чистый наряд, смыл кислый запах хмеля и вернулся в «Сломанную стрелу», где за столиком с кувшином дорого вина, двумя кубками и хрустальной лампой в серебряной оправе его ждал Габриэл.

Полукровка все еще не мог поверить, что господин смилостивился и не обрушил на него ярость, достойную звания «темного», а потому, не зная с чего начать, пролился новым потоком подобострастных извинений. Грубый голос оборвал на полуслове, приказывая перейти к сути делу.

— Да, мой шерл, — кивнул полукровка, не поднимая головы, — как вам будет угодно. Получив письмо от Его Высочества, я сразу бросился исполнять приказ. В Сторм частенько наведываются торговцы живым товаром из Горгано и, хотя по указу Ыгырака Змееносца торговля рабами запрещена, ушлые дельцы находят лазейки, чтобы обойти королевский запрет. Они везут пленных эльфов, белых гоблинов, фей или фавнов в земли гномов и дальше на запад и север — во владения людей. Те охотно покупают молоденьких эльфиек и фей, других они тоже неплохо берут.

Габриэл, откинувшись на спинку, внимательно слушал тихий хрип Хилого, и наблюдал за происходящим в таверне. В очаге, пропахшем топленым жиром и резкими ароматами специй, приплясывало пламя. Разномастная свора посетителей грудилась за столами, с жадностью глодая сочные свиные ребрышки, вымоченные в чесночном соусе, закидывая свежеиспеченные куски черничного пирога, хлебая грибные или луковые супы. Запах вина смешивался с тушеными овощами и жареным на углях мясом, и вливался в более тонкие ароматы сливовых и вишневых наливок, что стояли на столах гостей побогаче и позажиточнее в узорных серебряных кувшинах.

Два слуги — орка носились с подносами, ловко перепрыгивая через выброшенные в проходы ноги посетителей. В углу сидела пьяная компания низких троллей и играла в кости, со звоном бросая на стол золотые монеты. Жаркие волны хохота прокатывались над потолочными сводами всякий раз, когда кто-нибудь из них, проигрывая, лишался месячного жалования.