Покровитель - Дин Кунц

Хотя Флора и Майк были такими разными, они имели одинаковое убеждение, что давая приют прием-ному ребенку, они обзаводились бесплатной служанкой. Лаура должна была чистить ковры, стирать белье, мыть посуду и готовить еду.

Их собственная дочь – Хазел, единственный ребенок – была на два года старше Лауры. Ужасно избалованная, Хазел никогда не готовила, не стирала, не мыла посуду и не подметала. Хотя ей было всего четырнадцать лет, у нее был прекрасный маникюр – накрашенные ногти на руках и на ногах. Если бы вы вздумали определить ее возраст по количеству часов, которые она проводила, вертясь перед зеркалом, то дали бы ей всего пять лет.

– Во время стирки, – объясняла она Лауре в первый день ее пребывания в доме Тигель, – ты должна обратить в первую очередь внимание на мое белье. И всегда вешай его в шкаф по цвету.

«Я уже читала эту книгу и смотрела это кино, – подумала Лаура.– Господи, я же стала настоящей золушкой!»

– Я собираюсь стать кинозвездой или манекенщицей, – сказала Хазел.– Мое лицо, руки и тело – это мое будущее. Я должна заботиться о них.

Когда миссис Инс – худая служащая Ассоциации социальной защиты сирот с очень подвижным лицом – нанесла визит в дом Тигель субботним вечером 16 сентября, Лаура намеревалась потребовать возвращения в приют Маклярой. Угрозы со стороны Вилли Шинера казались пустяковой проблемой в сравнении с повседневной жизнью в доме Тигель.

Прибывшая по расписанию миссис Инс застала Флору, моющей первую тарелку за прошедшие две недели. Лаура сидела за кухонным столом над развернутым кроссвордом, который в действительности был сунут ей в руки, когда прозвенел дверной звонок.

Во время откровенного разговора с Лаурой в ее спальне, миссис Инс отказывалась верить тому, что Лаура рассказывала о своих обязанностях домработницы.

– Но, моя дорогая, мистер и миссис Тигель прекрасные приемные родители. По тебе не окажешь, что ты трудилась с утра до вечера. Кажется, ты даже прибавила в весе несколько фунтов.

– Я не говорю, что они морят меня голодом, – сказала Лаура.– Но у меня совсем нет времени на школьные уроки. Каждую ночь я ложусь в кровать уставшая…

– Кроме того, – перебила миссис Инс, – приемные родители должны не только давать ребенку крышу, но и воспитывать его, что значит учить манерам и поведению, приобщать к домашней работе.

Миссис Инс невозможно было убедить.

Тогда Лаура вспомнила методы Акерсонов. Она начала со случайностей. Когда она мыла посуду, то та оставалась с жирными следами, на белье Хазел появлялись грязные и жирные пятна.

Потеряв часть своих любимых книг, Лаура стала уважительно относиться к бедности и не могла бить посуду или что-нибудь другое, что принадлежало семье Тигель, и эту часть плана Акерсонов она заменила издевательством и неуважением. Когда Флора в очередной раз спросила ее слово из шести букв, которое означало «стадо быков», Лаура сказала: «Тигель». Когда Майк начал пересказывать очередную газетную историю, она перебила его встречной историей о мутировавшем человеке-кроте, тайно живущем в местном супермаркете. Хазел Лаура предложила сняться в фильме Эрнеста Боргнина в качестве подставки для телефона, потому что это была единственная ее возможность достигнуть своей цели и стать кинозвездой: «В этом качестве он точно наймет тебя!»

Ее издевательства начали сопровождаться шлепками. Огромные мозолистые руки Майка были похожи на весла. Он шлепал ими ее по заду, но она только сжимала губы и не давала волю слезам. Выглядывая из кухни, Флора говорила:

– Майк, достаточно. Не оставляй на ней синяков. Он неохотно уступал лишь тогда, когда его жена выходила из кухни и останавливала его руку.

В ту ночь Лаура плохо спала. Впервые в жизни она использовала свою любовь к словам и мощь языка, чтобы достигнуть определенной цели, и реакция Тигель говорила о том, что она действовала правильно. Еще больше ее возбуждала еще не совсем сформировавшаяся мысль о том, что слова не только обеспечивали ее защиту, но они могли помочь ей зарабатывать на жизнь, как, может быть, даже автору замечательных книг. Своему отцу она говорила о своем желании стать врачом, балериной, ветеринаром, но это были всего лишь разговоры. Ни одна из прежних мыслей не возбуждала ее так, как мысль о возможности стать писательницей.

На следующее утро, когда она спустилась в кухню и застала семью Тигель за завтраком, она сказала:

– Эй, Майк, я только что обнаружила следы пребывания марсиан, оставленные в унитазе.

– И что же это? – спросил Майк. Лаура улыбнулась и сказала:

– Экзотические новости.

Через два дня Лаура вернулась в приют Маклярой.

Гостиная и небольшой кабинет в доме Вилли Шинера были меблированы так, как будто здесь жил обычный человек. Стефан не был уверен в том, что он ожидал увидеть. Признаки сумасшествия, может быть, но не этот уютный, обыкновенный дом.

Одна из спален была пуста, другая была несколько необычна. Единственной кроватью был узкий матрас на полу. Наволочки подушек и простыни были для детской спальни, разукрашенные цветастыми фигурками мультипликационных кроликов. Ночной шкаф и тумбочка были детских размеров, светло-голубого цвета, с нарисованными животными на стенках и ящиках: жирафами, кроликами и белками. Шинер был владельцем коллекции Маленьких Золотых Книг, как и других детских книжек с картинками зверей и игрушек для шести-семилетнего возраста.

Сначала Стефан подумал, что эта комната была сделана для соблазна соседских детишек, так как Шинер был невменяем до такой степени, что не мог не мучить свои жертвы даже дома, где риск был так велик. Но в доме не оказалось другой постели, а шкафы и полки были забиты мужской одеждой. На стенах висела дюжина фотографий одного и того же рыжеголового мальчишки, некоторые из них изображали новорожденного, другие – мальчика семи или восьми лет, и несомненно это было лицо молодого Шинера. Неожиданно Стефан понял весь смысл этой декорации. Лежа в постели, Шинер, очевидно, возвращался в мечту детства, а все эти предметы лишь способствовали еженощным возвращениям.

Стоя посередине этой странной комнаты, Стефан чувствовал отвращение и печаль. Ему казалось, что Шинер мучил детей не только ради сексуального удовлетворения, но для того, чтобы поглотить их молодость, чтобы стать таким же молодым, как они; казалось, что он не столько хотел пасть морально, сколько восстановить свою детскую невинность. Он был одинаково трогателен и презренен в своем неадекватном вызове к взрослой жизни, но несомненно опасен для своих жертв.

Стефан вздрогнул.

Ее кровать в комнате близняшек Акерсон была теперь занята другой девочкой. Лауру поместили в маленькой комнате на двоих в северном крыле третьего этажа возле лестницы. Ее соседкой стала девятилетняя Элойз Фишер, у которой была толстая коса и веснушчатое лицо, ее поведение было слишком серьезным для ребенка.