Зигги Стардаст и я - Джеймс Брендон

– Горжусь тобой, приятель. Я знал, что ты сможешь. Ты – DY-NO-WHOAOA-OA… – Он виляет задницей и спотыкается о часть бутылок, прежде чем я успеваю сгрести остальные в охапку. – Проклятье, сынок! Это хорошо, что ты… – И начинает кашлять. Я выхватываю сигарету, не дав ей упасть на ковер, и гашу о титьки девицы в плейбоевской пепельнице.

БЭТМЕЕЕЕЕН.

Тем временем кашель переходит то ли в пингвинью отрыжку, то ли во что-то похуже…

– Ты нормально себя чувствуешь, пап? – похлопываю его по спине.

– Да… да… Принеси мне пивка, ладно?

Приношу. Он присасывается к бутылке и оседает на солнечно-желтое кресло-реклайнер: тяжело дышит, стирая пот со лба.

– Ты уверен, что все в порядке?

– Доделай за меня. – Он машет рукой на гирлянды, делает еще пару глотков. – Черт побери, сынок. Ты иногда так похож на маму. Эти глаза… твои белые волосы…

Ну, все, началось!

– Слушай. Я когда-нибудь рассказывал, как мы с мамой катались на крутящейся штуке – как ее, «вальс», что ли… на карнавале во время последнего курса?

Да, всего-навсего 1726 раз. Но кто считает? Мне на самом деле нравится эта история. Я люблю представлять, какими они были до того, как я появился на свет.

– И, приятель, ты бы это видел, ее волосы так перепутались с моими, что мы просто склеились друг с другом, понимаешь, как…

– Сахарная вата?

– Да-да-да, и… им пришлось… – Он начинает смеяться, и смех мгновенно переходит в новый тайфун кашля.

– Остричь вам волосы, и вы стали похожи на двух игрушечных пупсов? – договариваю я.

– Приятель… – Он бьет себя кулаком в грудь. – Кха…

– С тобой точно все хорошо?

– Да… – Его глаза стекленеют, глядя сквозь меня на барную стойку. – Она была – нечто… – Теперь он там, потерялся в их веселье, кружится на этой самой карусели. – Приятель, я скучаю по ней.

– Да… – Что ж, наверное, все мы иногда застреваем на карусели собственных мыслей. – Так по какому поводу иллюминации? День поминовения? – спрашиваю, подбирая с дивана очередную гирлянду.

– А? О… Хизер. Она сегодня придет. Подумал, надо как-то оживить… ОХ, ОБОЖАЮ ЭТУ ПЕСНЮ!

И он снова вскакивает, прибавляя громкость на тысячу децибел. На сей раз вместо танцпола кофейный столик, с которого с каждым движением во все стороны разлетаются журналы.

– КОГДА?! – ору я.

– «Drank all my…» Что?!.. «wiiiinne…» Скоро… Не знаю…

– Может, стоит одеться?!

– Что?!

– ОДЕЖДА! – показательно оттягиваю ворот футболки.

– Да зачем? – Он подмигивает и кружится, а мне хочется блевануть.

Поднимаю гирлянду.

– Эту куда повесить?

– Потанцуй со мной… – Он хлопает в ладоши и притягивает меня к себе.

– Ну нет, я лучше…

– Брось это и потанцуй со мной, сынок.

– Нет, нет, я…

– Давай же, приятель. Расслабься, черт возьми! – Он хватает гирлянду, накидывает ее на плечи. – Ты всегда такой, блин, серьезный. Потанцуй! Тебе полезно.

Он размахивает руками. Кажется, изображает танцующего утенка, но я не уверен. Его редкие светлые волосы торчат во все стороны, волосатое тело извивается, нижняя челюсть отвисла. Весь обмотанный гирляндой, он выглядит так, словно его казнят электрическим током.

– Почему ты не танцуешь? – Он подбрасывает мои руки в воздух. – Вот так, сынок. Это помогает прочистить мозги. Освободись, приятель. Выкини весь мусор, что накопился здесь…

ШЛЕП. Он хлопает меня ладонью по лбу, закрывает глаза и отправляется в воображаемую далекую-далекую галактику.

Ну что ж, мне нравится, когда он счастлив, и я выучил пару движений, пока смотрел Soul Train, поэтому двигаю коленками, раскачиваюсь туда-сюда, закрываю глаза, и…

Вместе мы идем в линии Soul Train…

«Чита меня звать. Угу. Я новый котяра в этом городе. Щас покажу вам пару крутейших танцевальных па, которые превратят вашу школьную дискотеку в звездный вариант ролевой игры. Догоняете?»

«Эгегей, пупсик! – верещит Шарлин. – Ты самый классный мужик, какого я видела. Где это ты разучил такие движения, малыш?»

Превращаюсь в одержимого на танцполе, вокруг меня формируется круг, хлопая, вопя, позванивая…

Дин-дон,

дин-дон,

ДИН-ДОН.

О нет! Копы. Игла проигрывателя пропускает дорожку. Отец идет открывать. Я пулей лечу к стереосистеме, убираю громкость на минимум и взлетаю по лестнице, прямо перед тем, как он распахивает дверь.

Это не копы. Нет, это… да я сам не знаю, что это. Вижу пару мокрых крыс, стоящих на задних лапках, одетых как парень и девка. Она в красно-золотой форменной одежде «Ди-Кью»[38], худее меня, с миской мокрых сосулек, с которых капает вода, свисающих с маленькой головенки, и размазанным боевым раскрасом на сморщенном личике.

Ее приятель жмется за ней в покрытой пятнами футболке и линялой сетчатой кепке с эмблемой «Кардиналов» – более плотная мальчиковая версия девицы, со стремной перекошенной ухмылкой, как у Джокера. Похоже, он то ли под кайфом, то ли еще что.

– Привет-привет-привет, Хизер, – частит папа. – Добро пожаловать, детка!

– Роберт-Боберт, да ты ж в нижнем белье!

Ох, если это не самое смешное, что она видывала в жизни, то я не хотел бы оказаться рядом, когда она это самое смешное увидит. Господи, ну и смех! У меня еще кровь из ушей не идет?

– А это кто? – спрашивает отец, пожимая лапу ее спутнику.

– Мой брат Хэл. Помнишь? Ничего, что я взяла его с собой?

– О, конечно! Да-да-да! Привет, чувак. Извини, мне надо было хотя бы штаны надеть. – Папа смеется.

– Приятно познакомиться.

Хэл входит. Точняк, он под кайфом. Видит меня и машет рукой. Машу в ответ и удираю.

Веселитесь, детишки! Не делайте ничего такого, чего не сделал бы я.

Захлопываю дверь, роюсь в рюкзаке, хватаю первую библиотечную книгу, какая попадается под руку – «Космическую связь» Карла Сагана[39], – и заползаю в чулан. Включаю свет. Здороваюсь с мамой и друзьями. Плотно надвинув наушники, включаю Зигги, заворачиваюсь в одну из бабушкиных вязаных афганских шалей и исчезаю… насколько это возможно.