Wonderful Life. Размышления о том, как найти смысл жизни - Фрэнк Мартела

Даже среди тех американцев и европейцев, которые твердо верят в Бога, понятие «вера» стало более современным, и я бы отметил четыре отличительные черты этого. Первое: вера стала сознательной, как отметил это в своих работах канадский философ Чарльз Тейлор, один из ведущих экспертов в вопросе изменений природы религиозности[140]. Сегодня из-за предоставленных перед человеком альтернатив вера превратилась в акт сознательного выбора; теперь это публичное исповедание веры, осознанно учитывающее возможность других альтернатив.

Второе: в общем и целом и верующие, и неверующие во многом принимают одни и те же естественные объяснения того, как работает мир. Верующий может усматривать божественное вмешательство везде, но повседневность будет объяснять естественными силами, силами человека, а не действием духов. Когда машина верующего ломается, он или она ищут механическое повреждение, а не происки злых духов.

Третье: мы живем в религиозно многоликом мире. Возможно, вы сами не прошли через религиозную трансформацию, но наверняка знакомы с кем-то, кто прошел. На вашей работе, среди соседей вы наверняка сталкивались с людьми, имеющими тот или иной религиозный опыт. В 1950-е все еще можно было жить так, что ваш супруг/супруга, ваши коллеги и ваши соседи посещали ту же церковь, что и вы. С тех пор мир изменился и стал разноплановым, и особенно в городской среде стало настолько естественным взаимодействовать с людьми различного религиозного воспитания, что мы даже перестали обращать на это внимание[141].

Четвертое: вместо того чтобы полагаться на Бога и духов в достижении успеха, мы в значительной мере полагаемся теперь на собственные силы, на человеческие способности и смекалку в преодолении препятствий на пути к нему. Мы можем молиться и мысленно обращаться за духовной поддержкой, но мы понимаем, что этого недостаточно, чтобы справиться с серьезными социальными проблемами. Мы можем попросить священника освятить новый самолет, но при этом мы хотим быть уверены, что создавал его опытный инженер, что его безопасность проверили соответствующие службы. В частных обсуждениях, как решить те или иные проблемы в нашей жизни, в публичных дискуссиях по поводу крупных политических проблем – изменение климата, здравоохранение, политические разногласия – решения подкрепляются фактами и рациональными доводами, а не божественным откровением и консультацией с духами.

Сейчас эра самодостаточности, и это то, что отличает современное состояние человечества от большинства других исторических периодов. Сегодня мы можем выбирать, верить или не верить в Бога, в какого Бога верить или какое направление духовности избрать. Теперь мировоззрение – это дело нашего личного выбора, мы можем его подгонять под наши индивидуальные нужды, пристрастия и верования.

И вот мы здесь, полтора века спустя после Карлейля, Толстого и первых романтиков. Приблизились ли мы хоть на дюйм к ответу на вопрос о смысле жизни, который они так отчаянно искали?

Я боюсь, что нет. Пока мы празднуем триумф научного мировоззрения, можем контролировать окружающую среду, бороться с болезнями и производить машины и гаджеты, улучшающие нашу жизнь, в нем по-прежнему есть пробел, как и два столетия назад: научное мировоззрение, кажется, оставило нас ни с чем в плане человеческих ценностей и того, как привнести в нашу жизнь какой-то смысл. Эту проблему в отношении науки хорошо выразил Карлейль, написав: «Всего лишь фонарь, чтобы светить, и никакого молотка, чтобы построить?[142]»

Суть в том, что, предоставленные своим девайсам и гаджетам, мы не совсем понимаем, что ценить или чему посвятить свою жизнь. Изобретение собственных ценностей с нуля оказалось задачей более сложной, чем это представляли себе в свое время Ницше, Сартр и другие экзистенциалисты. Они думали, что, наконец свободные от уз традиций, независимые, самоуправляемые, так называемые übermensch – индивидуумы, стоящие выше мелочной морали обывателей, – создадут свои моральные ценности. Но чаще всего люди, у которых отсутствует система ценностей, ищут направления и руководства у кого угодно, кто готов им их дать. Те позиции, которые раньше в социуме занимали священники, старейшины или лидеры общины, заняли самопровозглашенные гуру, политики с корыстными интересами, рекламщики, лжепророки и подобные им. Старое мировоззрение ушло, но мы не уверены и едва ли доверяем тому, что пришло на замену.

Культурно-исторический процесс от «околдованной» уверенности средневекового мировоззрения к современному, расколдованному, человекоцентристскому, пораженному сомнением мировоззрению занял несколько веков. Однако многие люди проходят эту ментальную трансформацию на протяжении одной своей жизни, а иногда и в течение всего лишь какого-то ее отрезка. Как культурный процесс подобная трансформация – интересное историческое событие. Как процесс внутри отдельно взятого человека он обычно трагичен и ведет к кризису, который может ощущаться непреодолимым. К счастью, из этой трясины есть выход: известно вам это или нет, но вы уже обладаете многими инструментами, которые необходимы для того, чтобы найти смысл и не дать ему уйти.

Возможно, Вселенная больше не заколдована, но люди все равно жаждут смысла. Есть ли выход из этого парадокса? К счастью, есть. И начинается он с понимания разницы между смыслом жизни и смыслом в жизни.

Когда люди задаются вопросом о «смысле жизни», они обычно ищут нечто такое, что несло бы в себе универсальное, всеобъемлющее смысловое значение и относилось бы к жизни в целом. Смысл жизни – это цель, навязанная извне жизни, нечто, данное живым существам, предположительно Богом или космосом, свыше. Таким образом, смысл жизни – это то, что лежит вне пределов самой жизни и определяет ее значимость. Чтобы найти убедительный ответ на вопрос о смысле жизни, люди обычно обращались к той религиозной традиции, к которой они принадлежали: христиане могли обратиться к Библии, мусульмане – к Корану, индуисты – к «Бхагавад-Гите» и так далее; там они могли найти, какую роль играли в божественном замысле и каково было их точное место и назначение в космическом мироздании. Общим здесь является то, что есть некий авторитетный источник свыше, обеспечивающий смысл человеческой жизни.