Эльфийский посох - Наталья Метелева

— Мы еще увидимся, Даагон, — остановился старый маг. — Но один вопрос я должен задать сейчас. Понял ли ты, почему для эльфов не имеет значения, найдешь ли ты сына?

Горькие складки легли у губ лорда:

— Это несложно понять. Соки древа должны быть обновлены полностью. Чтобы ни следа не осталось от гнили… хотя ее, между прочем, и без того нет. Чтобы ни малейшей опасности — слишком мало осталось родов, владеющих магией огня Галлеана. Мой родной сын не сможет стать моим наследником, даже если прямо назовет себя, потому что он — первый и главный корень Древа Смерти. Скажу больше: после того, как узнали о Древе, нас обоих обрекли бы на смерть.

— И ты нашел выход: Эрнах сможет тайно стать одним из наследников.

— И спастись, Хоэрин.

— Значит, ты решил своей смертью искупить вину перед мальчиком за ночь его рождения? Не скажу, что мне это по душе, но это твой выбор, Даагон. Хотя есть и лучшее решение. Именно поэтому я не буду торопиться рассказать обо всем королеве, хотя это и мой долг.

И за это Даагон тоже был благодарен старому другу.

— Ты имеешь в виду — уничтожить Древо Смерти? — спросил он. — Да, это спасло бы всех. Но сначала нужно найти Посох Духа и вычислить слуг Мортис, пока они не добрались до моего сына. А ключ к Посоху — оборотень, которых в Невендааре тьма. Видишь, мне совсем некогда умирать.

— Оборотень… Хранитель Леса иногда говорит загадками, понятными только детям Галлеана, помни об этом, мой юный друг. И помни о том свитке, что я дал тебе.

Лорд улыбнулся, протянул ладонь, прощаясь, и хранитель свитков ответил тем же. Кончики их пальцев соприкоснулись, и теплое сияние охватило обе ладони, напомнив очертаниями сердце — единое для двоих, единое для всех, кто хранит огонь Галлеана.

Острый глаз Даагона еще издали заметил постороннего эльфа, притаившегося в ветвях его замкового древа: один блик среди красноватых листьев был чуть ярче других.

Затаив усмешку, лорд переступил порог и послонялся несколько минут, не поднимаясь в оружейню: гость устроился как раз напротив ее оконной арки. Место атаки выбрано умно: не может же лорд уйти в поход без меча и жезла.

Даагон не стал долго мучить убийцу — время поджимало. Поднялся в оружейню, на ходу растирая обнаженный торс зельем, чтобы меньше потеть под доспехом, надел рубашку. Движения лорда были неторопливы, но сидящий в ветвях отчего-то медлил, хотя ему была предоставлена масса возможностей утыкать цель стрелами, как ежа.

Тщательно проверив оружие, лорд опоясался, пристегнул ножны, вложил в петлю магический жезл, застегнул плащ и, подняв шлем, уже собирался водрузить его на голову, когда наконец-то сквозь арку окна просвистели один за другим два арбалетных болта, пригвоздив его за полы плаща к стене. Даагон, едва сдерживая ликующую улыбку, сказал:

— Хорошо, Тиаль, ты сдержала слово, что не переступишь порог моего дома прежде, чем прибьешь меня к стенке. Будем считать, что ты постучалась. Может, теперь войдешь?

Гибкая фигурка, скользнув в окно, бесшумно спрыгнула на пол. Солнечный свет озарил ее волосы цвета алых кленовых листьев с несколькими солнечными прядями на висках, и они вспыхнули светящимся ореолом, обрамив белоснежное лицо. «Ангельски прекрасная женщина», — вздохнул Даагон.

— Не двигайся, лорд!

Его всегда восхищал контраст между ее воинственностью и нежнейшим на свете голосом.

— Я и не могу двинуться, Тиаль. Это мой любимый плащ. Если я пошевелюсь, он порвется, а чинить его некому, да и некогда уже. Ты не могла бы аккуратно убрать из него эти колючки? Маленькие дырки будут не так заметны.

Она подошла. Как же давно он не видел ее глаз, мерцающих, точно океанские воды, пронизанные солнцем, не видел вот так близко, а не поверх нацеленной стрелы!

— Только посмей хотя бы одним пальцем меня коснуться, и ты их лишишься!

— Не буду. К тому же они заняты ценным доспехом, — покорно ответил он, по-прежнему держа шлем над головой.

Она взялась за перо болта, и Даагон рванулся, раздирая плащ в клочья, опустил руки со шлемом за спиной Тиаль и, прижав к себе пойманную, нашел ее губы. Эльфийка мгновенно превратилась в сияющий цветок — огненные сполохи пробежали по ее лицу, шее, оплели лианами обнаженные руки. Она обреченно вздохнула и не стала убивать наглеца: лорд действительно не коснулся ее ни одним пальцем.

— Они мне дороги, любимая, но не так, как ты, — шептал он, целуя ее закрытые веки. — Так ты поверила? Ты одна мне поверила!

— Я иду с тобой, Даагон. Я должна убедиться. Нашему мальчику надо помочь.

Еще одна проблема. Если Тиаль узнает, что их сын — убийца и трус, то она собственноручно убьет Энраха. Поэтому лорд решил не говорить ей о своих догадках. Пока, во всяком случае. Пока не вытрясет из мерзавца, куда он спрятал Эосту.

* * *

Охотник шел на восток, когда наткнулся на след меча. Эту изломанную магию, увидев однажды, уже ни с чем нельзя было спутать. След вел на юг от вороха листьев у храма Галлеана, которые Лиэн не стал ворошить, поняв, что спрятанным под ним телам уже никто не поможет подняться, кроме Мортис.

Он шел быстро, почти бежал — след остывал. Свою необычную рогатину Лиэн опустил с плеча, следя за тем, чтобы ее раздвоенный конец не наклонялся к земле, а плыл над ней, как крылья парящей птицы. Древко в ладони чуть вибрировало, показывая, что направление верное.

У развилки тропы рогатина провернулась в руке, показав сильный всплеск магии. Видимо, здесь у тех, кого преследовал охотник, произошла заминка. Одна тропа уходила вдоль глубокого оврага, где журчал ручей. Рогатина показала, что там след сильнее, но Лиэн свернул по более слабому — не имело смысла осматривать еще один труп, наверняка лежавший в кустах с рассеченной мечом грудью. Эльфы найдут его, когда продут в себя после утраты Посоха Духа. А ему надо торопиться.

Исчезающе слабый след вел к Запретной роще — месту, которое даже дети леса обходили стороной. Когда-то здесь росли священные деревья многих эльфов, погибших в битве с гномами. Теперь сплошную черную стену сухих древесных скелетов лишь изредка пробивал чудом оставшийся в живых ясень, словно солнечный луч, опутанный тьмой. Потому Запретная роща и не была еще предана огню, а бережно выкорчевывалась, когда эльфы вернули эти земли в войне с Империей.

Лиэн остановился. Соваться в рощу было полным безумием, но след остывал.

В стене сплетенных сухих ветвей чернел пролом. «Недавний, — отметил охотник, — насыпавшаяся мелкая труха еще не унесена ветром». Лиэн вошел в мертвый лес чуть правее, там, где стволы стояли не так густо. Земля здесь была гнилой, ноги проваливались в прелые листья, запинались за торчавшие корни, поваленные стволы и сучья.

Теперь рогатина была не нужна: след отмечали обломанные ветки, и вел он к вросшим в землю развалинам, похожим на древний склеп, оставшийся с незапамятных времен. На слое черных листьев виднелись крупные глубокие вмятины, уже наполовину заполненные проступившей гнилой жижей.