Утро роз - Кара Колтер

— Что ценно только одно. Любовь.

— Ну, — Челси внезапно почувствовала себя очень неуютно. — И еще туфли от Джимми Чу.

— Джимми как? — Он рассмеялся.

Она и надеялась на этот смех.

Бок о бок они выкопали целый ряд картошки, набрав три корзины «бесценных даров». И перешли к моркови. Болтали, утратив серьезность, о музыке, фильмах и путешествиях. Вспоминали детские похождения, смешные случаи. Внезапно им загадочным образом стало легко вместе.

Когда все корзины наполнились, Рэнд посмотрел на часы.

— Пора.

— Хорошо бы никуда не надо было идти, — тоскливо заметила она. Хотелось задержать это чудесное утро.

— Почему? Боишься засучить рукава и сварить маленькую кастрюльку супа?

— Кастрюля с супом на пятьдесят человек не может быть маленькой. Но я не из-за этой кастрюли. Так хорошо здесь, за тысячу миль от всех, кто может меня узнать. Если там станут просить автографы, все пропало.

— Пожалуй. Ты куда больше повеселилась бы, готовя суп инкогнито.

— Да. — Она посмотрела на свои руки. Грязные, с землей под ногтями. — Может, это кого-нибудь собьет с толку?

— Внесем маленькие коррективы, и ты станешь незаметной.

Руку мастера видно сразу. Он отыскал для нее комбинезон тетушки. Волосы Челси спрятала под бейсболку, и еще Рэнд предложил подкрасить брови.

— Ужасно, — откомментировала она, представляя себя на его суд. — Еще немного — и получится единая бровь.

— Зато Челси Кинг в тебе не признаешь.

— Может, мне нарисовать шрам через лицо?

— Нет, но можно зачернить один зуб. Вот здорово бы вышло!

Челси, смеясь, стала помогать ему подтаскивать корзины к машине. Рэнд уже предупредил верного соседа Хетты, что сегодня его помощь не понадобится.

Рэнд вел машину в город, не осмеливаясь смотреть на Челси. Она ослепляла его. Так же как в огороде, ползающая на коленках по грядке с картошкой, не замечающая грязного пятна на щеке. Она казалась ему красивее, чем можно себе вообще вообразить…

А теперь, в комбинезоне не по размеру, бейсболке, надвинутой на глаза, с нарисованными бровями, Челси лучилась радостью жизни, наивным восторгом, поражавшим его и одновременно выводящим из равновесия.

Кто догадается искать Челси Кинг тут, в домиках с окнами, подчас, забитыми досками, на улицах, по которым ветер гоняет обрывки бумаги и шныряют одичавшие кошки?

— Мы тут в безопасности? — испуганно спросила Челси.

— Моя работа, — напомнил он, — тебя защищать. Не волнуйся ни о чем.

Он наконец нашел нужное место — вдоль дома вытянулась громадная очередь.

— Что они делают?

— Думаю, ждут обеда.

Он обошел машину и открыл ей дверцу. Челси надвинула бейсболку пониже и вышла наружу, избегая смотреть на несчастных людей в рваной одежде — безразличных, враждебных, потерянных.

Открыв багажник, Рэнд протянул ей корзину. От очереди сразу отделилось несколько человек, предлагая помочь занести груз в дом. На кухне царило оживление. Когда они сказали, что приехали по поручению Хетты, их приветствовали, как родных.

— Вы могли бы почистить картошку.

— Ты умеешь чистить картошку? — прошептала Челси.

— О боже, если б я сам знал…

Она рассмеялась.

— Я думала, так бывает только в кино.

— Так передумай.

Вдвоем они отмыли картошку, почистили и нарезали для супа, работая дружной, слаженной парой. Разделавшись с картошкой, получили и другие задания — накрывать на стол, разливать суп.

Первоначальная неловкость Челси исчезла. Она приветствовала людей, наливала суп, раздавала булочки и улыбки. Когда последний в очереди отошел, им предложили налить супу себе и присоединиться к обедающим.

— Как тихо, — прошептала она. — Почему все молчат?

— Потому что они очень голодны, — ответил Рэнд и не преминул отметить, как Челси потряс тот факт, что люди могут быть настолько голодны.

С ними рядом сидел молодой человек в потрепанных джинсах и рубашке, местами протершейся от долгой носки.

Рэнд представил себя и Челси, назвав только имена, пожал руку парня. Тот сообщил, что его имя Броди. Он никогда не ходил в школу, так и не научился читать, некоторое время работал на шахте, пока ее не закрыли. Летом он косил людям лужайки, если находил желающих. Не знают ли они о какой-нибудь работе? Он взялся бы за что угодно.

Рэнд взглянул на Челси. Она была очень бледна. Похоже, даже собиралась заплакать.

— Дайте мне номер телефона, где вас можно найти, — сказал Рэнд. — Попытаюсь подобрать что-нибудь.

В машине Челси отвернулась к окну.

— Броди бездомный, да?

— Очень может быть.

— Ты поможешь ему?

— Не знаю.

— Потому, что он не может читать?

— Частично да.

Она разрыдалась, не оставляя Рэнду выхода. Они были на главной улице, но он остановил машину у обочины. И обнял ее. Бейсболка слетела, серебряные волосы рассыпались по его груди.

Он позволил себе дотронуться до них. И мягко проговорил, удивляясь собственной способности к состраданию:

— Слушай, ты не можешь переживать за весь мир.

Вспышка фотокамеры дала ему понять, что прав на частную жизнь тут не предусмотрено.

Сара Маккензи воровато оглянулась через плечо. Два часа ночи. Моросящий дождь, улицы темны и пусты. Как страшно идти одной, взять бы такси. Но она, как обычно, на мели. Всего квартал до дома. Она припустила бегом. Машину Сара заметила лишь потому, что та была здесь не к месту. «Мерседеса» ни у кого из соседей быть не может.

Повернув ключ, она вошла внутрь. Прислонилась к двери спиной. Лучше б она не видела этой машины. Она напомнила о жизни, оставшейся позади. Печально поднявшись по лестнице, Сара шагнула в собственную маленькую квартирку. И застыла в темноте.

Запах. Запах, выделяющийся из тысячи. Дрожащей рукой она потянулась к выключателю. Вспыхнул свет. Только вчера она так радовалась новому абажуру, прикрывшему наконец голую лампочку. Сегодня она могла видеть лишь Камерона Макферсона, спящего на ее кушетке. Машина снаружи должна была бы ее предостеречь!

Он вдруг проснулся, и она скорее всего рванула бы к двери, если бы не один нюанс. Увидев ее, Камерон улыбнулся. Нежной, неуверенной улыбкой, в миг поведавшей Саре, что он скучал, беспокоился о ней и что он рад ее видеть.

— Как ты сюда проник? Нельзя же просто войти и улечься спать в чужой квартире!

— Меня пустил домовладелец.

Да, конечно, хозяин не мог устоять перед дороговизной костюма, уверенностью, написанной на привлекательном, чисто выбритом лице.