Финское солнце - Ильдар Абузяров

– Допустим… Но я всё-таки тебя не понимаю, – равнодушно пожала плечами Кайса. – Не понимаю, что ты в нем нашла. Мне от этой жизни нужны еще и деньги. А значит, и мужчина мне нужен с деньгами. Потому что деньги – ключи к обладанию всем.

– Не понимаешь, потому что ты из семейства бромелиевых. Тебе не нужна почва, тебе мало пищи и воды. У тебя корни либо отсутствуют, либо предназначены для временного прикрепления. В воронко образных розетках твоей души скапливается дождевая вода, органические остатки и даже развитые флора и фауна. Ты питаешься жертвами влюбленных в тебя, их энергией.

Внешне твоя душа и манеры мягки, как луизианский мох, чьи безлистные нитевидные стебли протянуты ко всему живому. Но луизианским мхом можно лишь набивать матрасы и подушки для мечтаний и снов о тебе. Особая водоносная ткань внутри тебя впитывает воду и питательные вещества этих снов и бесполезных мечтаний. Ты, Кайса, ярче и прекраснее вриезии великолепной, нидуляриума блестящего, бильбергии неотразимой. И даже самой тилландсии. Но растешь ты и процветаешь на мусоре.

– Тебе легко говорить, Ювенале, у тебя есть твой сад с его гармонией. А что у меня?

– Это потому, что я привязана к земле и воде, к солнцу и цветам, а тебе, Кайса, такой гармонии мало. Ты хочешь всего и сразу. Ты как перекати-поле, или борода, что катится себе, не укрепляясь и не задерживаясь ни на одном месте. Ты не останавливаешься на каком-то одном мужчине, а хочешь поглотить их всех.

– Но я тоже хочу быть любимой и любить! Хочу тепла и уюта, хочу быть нужной! – вдруг расплакалась Кайса. – Хочу гармонии и счастья, как вот у тебя. Почему я не могу стать во всём на тебя похожей?

20

Тронутая слезами подруги Ювенале положила ей руку на плечо.

– Если хочешь, я помогу тебе избавиться от твоих терзаний, – улыбаясь и разливая чай по чашкам, шепнула Ювенале. – Но при одном условии.

– При каком? – вздрогнула Кайса. Она сидела на диване, закинув ногу на ногу. Как всегда в доме Ювенале, расслабленная и разнеженная. Но за полминуты, пока Ювенале собиралась с мыслями, Кайсе стало как-то не по себе, словно внутри подул холодный ветер. Впервые Ювенале что-то просила за свою помощь.

– Отдай мне Рокси! – Ювенале резко повернулась к ней. – Освободи его от своих чар!

– Что-о? – удивилась Кайса.

– Освободи Рокси от своих чар.

– Это невозможно, – грустно выдохнула красавица. – Ты же не хуже меня знаешь, что это просто невозможно!

– Невозможного нет! – со значением усмехнулась Ювенале.

– Но ты не можешь так грубо вмешиваться в жизнь нижних миров. Ты же знаешь, это против установленных правил. Я из своего низшего мира могу вмешиваться в дела среднего мира, а ты из верхней части – нет.

– Но он тебе совсем ни к чему! – отчаянно воскликнула Ювенале.

– Ну-у не скажи. Рокси был такой милый и наивный, признаваясь мне в любви. Словно мальчик из детского садика. Он меня заинтриговал и впечатлил, когда упал передо мной на колени, обнажившись до последнего чувства и не ведая стыда.

– Ты же знаешь: всё это потому, что сила женской магии не сравнится ни с какой другой силой, – намекнула на запрещенный прием Ювенале.

– Вот поэтому ты и не можешь пустить в ход свою магию. Ты знаешь, Ювенале, что это против правил. Ты не можешь влиять на средние и низшие миры. А еще ты знаешь, что не можешь выделять кого-то из поволжских финнов, как бы тяжело им ни было. Как бы ни был несовершенен средний мир с его сложными внутренними отношениями, ты не можешь забирать и спасать его чад. Ведь все финны Поволжья стараются не выпячивать себя, стараются жить скромно, не привлекая гнева богов, не накликивая злых духов. И ты не можешь выделить Рокси без того, чтобы не навредить ему и всем нам, всем поволжским финнам. Нельзя спасать кого-то одного.

21

– Но и тебе ясно, Кайса, что вы с Рокси никогда не будете счастливы, не сможете жить светло и гармонично, – спокойно убеждала Ювенале. – Ты поступаешь с Рокси нечестно. С тобой он будет только мучиться.

– Но и с тобой он тоже не будет счастлив, – тихо ответила Кайса. – Ты ведь тоже обманываешь его. Заманиваешь лаской, уютом и сытным вкусным обедом. Успокаиваешь, подаешь ложную надежду, что всё будет хорошо. Но сама не хуже меня знаешь: вечно хорошо ему быть не может. И Рокси не будет счастлив с тобой, потому что уже целиком, душой и телом принадлежит нижнему миру.

– Но со мной он будет, по крайней мере, спокоен и не сойдет с ума. К этому ты его уже подвела.

– С тобой, – огрызнулась Кайса, – он будет жить с тоской по миру Нижнего Хутора. Оторвав его от родины, от странных маленьких людей с их маленькими страстями и слабостями, ты не сделаешь его счастливым. Он станет еще больше мучиться и тосковать.

– Но ты ведь и есть эта его тоска! – возмутилась Ювенале. – Ты не дашь ему спокойствия. А он из среднего мира, он слабый. Ему нужно творить, нужно петь песни для людей и тем самым утешать их. Для этого нужны силы, а ты их из него высасываешь.

– И ты тоже часть его тоски, – парировала Кайса. – Пусть он из серединного мира, но он еще и из Нижнего Хутора, и его сердце скачет то вверх, то вниз. И, к сожалению, это неизбежно. Так устроен серединный сердечный мир. Его медиумы пытаются удержать равновесие, балансируя между черной дырой и белой вершиной. А недостаток так же вреден, как и переизбыток.

22

– Мир устроен так, как устраиваем его мы, – напомнила Ювенале. При этом в глазах у нее зажглись упрямые искорки. – Оставь его в покое, по-хорошему прошу. А иначе кислота клюквы и чернота черники, которые ты только что съела, сожрут тебя изнутри без сахара. И, поверь мне, тоска, которая живет в тебе сейчас, покажется сладким вареньем.

– Ладно, я его отпущу, раз ты так настаиваешь, – уступила Кайса. – Я оставлю его в покое, но только в том случае, если и ты его оставишь. Если не пойдешь против правил, установленных богами. Если не навлечешь на всех нас их гнев.

– Прекрасно, Кайса. – Ювенале просияла своей прежней кроткой улыбкой, всё-таки ее призванием было утешать страждущих. – Считай, что мы договорились. Мы обе оставляем в покое Рокси Аутти и больше никогда не тревожим его мятежную душу.

– Только вот что… – Кайса у дверей обернулась и глянула Ювенале прямо в глаза. – Я не смогу обещать, что Рокси забудет свою прошлую любовь. Она была раньше, а над временем мы не властны, как и над людской памятью.

И только Ювенале и Кайса раскланялись и расцеловались на прощание, только Кайса открыла дверь домика, как порывом ветра с полки снесло горшок с миддлемистом красным, и он, грянувшись о пол, разлетелся на мелкие осколки. И тут же мелодичным колокольчиком прозвонил мобильник Ювенале. Кайса застыла на пороге.

– Привет, – прохрипел в трубку Рокси. – Слушай, Ювенале, я хочу тебя кое о чем попросить.

– Слушаю, Рокси. Чего ты хочешь?

– Мне что-то в последние дни совсем паршиво, – хрипел жалкий и измученный Рокси. – У меня сердце разваливается на куски, будто луковица тюльпана.