Великолепный тур, или Помолвка по контракту - Ольга Пашнина

Я понимала, нужно собрать гарем в кучку, извлечь Ильмира из цепких лапок его мамаши и вести всех обедать. Себя, прежде всего. Но почему-то сделать ничего не могла. Накатило ощущение странной беспомощности. Я стояла на месте и понимала, что даже шаг ступить не получается. Растерянно посмотрела на трех с надеждой взирающих на меня птичек и увидела, как их лица плывут перед глазами, сливаясь в одно размазанное пятно.

Первой, что происходит, сообразила черненькая.

— Она сейчас отключится! — крикнула черная маска и кинулась вперед, успев подхватить меня на руки. Сильные, к слову сказать. Не думала, что силовая подготовка входит в обязательную программу жизни гарема. Хотя кто знает, как там тренируют будущих жен шейха. Странная последняя мысль перед обмороком.

В себя меня привел резкий и неприятный запах, заставивший хватануть воздух и ошалело подскочить на жестких нарах, испуганно поглядывая по сторонам.

На меня смотрела с какой-то отеческой улыбкой физиономия немолодого дядечки в лекарской униформе. Характерные нашивки на рукавах позволили предположить, что это тюремный врач.

— Девушек нужно не только… — Он замялся и закашлялся, не рискнув продолжить. — Но еще и кормить… — закончил мужчина, обращаясь к кому-то у меня за спиной. Щеки вспыхнули, и я собралась возмутиться. Нерешительно обернулась и обнаружила сзади изголовья тюремной кровати Ильмира, который смотрел на меня с недобрым прищуром. Возражать, да и вообще открывать рот резко расхотелось.

— Когда вы, милая барышня, кушали в последний раз? — участливо поинтересовался эскулап, поглядывая на меня, словно на неразумную. Будто я не ела по причине нехватки не денег, а мозга.

— Ну… — нерешительно начала я, перебирая в голове самые приемлемые варианты. Такие, которые не будут выглядеть неправдоподобно, и тут же была остановлена резкой начальственной командой:

— Не врать…

— Не помню… — честно призналась я. — Сегодня точно не ела.

— Вот вам и ответ! — пожал плечами врач. — Доведете вы себя до гроба постоянными диетами.

Я даже не нашла что ответить, так как диет не соблюдала никогда. Мне казалось странным не есть вкусную еду, если она имеется в наличии. Правда, вряд ли врач мой ошалевший вид расценил правильно. Он осуждающе покачал головой, поднялся и вышел, а я наткнулась на суровый взгляд Ильмира.

— Ну что? — нахмурилась я, готовая обороняться.

— Вы и правда считаете, что вам есть куда худеть? — насмешливо поинтересовался он, бросив на меня оценивающий взгляд. Очень откровенный, мужской и поэтому особенно оскорбительный.

Стало очень обидно. Я знала, что тощая. И не нужно было лишний раз акцентировать внимание на этом.

— Я не худею! — возмущенно буркнула, пытаясь отвернуться. Почему я вообще должна перед ним оправдываться? Не хочу и не ем! Впрочем… хочу и тоже не ем… в этом ирония моего существования.

«А потому, что ты грохнулась в обморок в середине рабочего дня. Причем рабочего дня, который и так шел наперекосяк», — проснулся внутренний голос, который нечасто меня баловал своим присутствием.

— Тогда в чем проблема?

А вот объяснить, в чем проблема, я не могла. Поэтому замолчала и насупилась.

— Жду! — скомандовал Ильмир и даже руки на груди сложил. Было ясно — отступать он не планирует.

— Вот не жалко вам меня, — пробормотала я, снова чувствуя, что уплываю. — Нет бы бутерброд принесли. А лучше два. Или… — я задумалась. — Лучше четыре.

— Сейчас начальник тюрьмы тебе лично делает горячий сладкий чай… — сообщил Ильмир, при этом страдальчески поморщился, а я только спустя секунду поняла почему. Дверь в небольшую комнатку, где мы находились, распахнулась, и в помещение буквально влетел начальник тюрьмы с подносиком. На подносе была чашка горячего чая и криво, явно впопыхах нарезанные бутерброды. Три мятые салфеточки были подсунуты под край чашки.

Под спину начальника подталкивала мать Ильмира. Вид она имела еще более грозный, нежели обычно.

— Я так и знала, девочка беременна! — завопила она и кинулась ко мне так стремительно, что если бы не слабость, я бы с воплем ужаса слетела с койки. А так пришлось смириться с тем, что меня сейчас убьют за преступление, которого я не совершала. Даже поесть, судя по всему, не дадут. А казалось бы, вот она, еда. Только руку протяни.

Каково же было мое удивление, когда, вместо того чтобы побить, меня сжали в тесных, удушающих объятиях. Голова закружилась от нехватки воздуха и слишком приторных, на мой вкус, духов.

— Ты не представляешь, как сильно я хочу внука! Даже готова смириться с тем, что его матерью будешь ты. Лишь бы был здоровенький и мальчик! — вдохновенно выпалила мама моего шефа и требовательно уставилась мне в глаза. На ее лице застыла надежда, которую разрушать было даже как-то неловко.

— Но я… — ответить мне не дали. Просто впихнули в руки бутерброд и чашку с чаем. Соблазн был так велик, что я решила — объяснение подождет, и откусила кусок немного зачерствевшего хлеба. Он показался мне удивительно вкусным! Мне кажется, сейчас я съела бы даже тюремную тарелку, не только несвежий хлеб и заветренный сыр.

— Она не должна работать, — тут же огорошила мать уже Ильмира. Я подавилась и закашлялась, он помрачнел. А леди Сантери посмотрела так строго, и я начала сомневаться в том, что идея с расставанием в доме с привидениями сработает.

Впрочем, бутерброд в этой ситуации по-прежнему был важнее, поэтому я принялась его жадно жевать, запивая горячим чаем. Пусть без меня разбираются. Мне-то что? Шеф сам все это затеял, сам пусть и расхлебывает. А я в это время перекушу, пока есть такая возможность.

Ильмир просто стоял и пытался не пятиться под напором своей матери. Аргументы «Мне нужен здоровенький мальчик!», «А вдруг, если она будет работать, родится девочка?» и «Я не против свадьбы, если она будет пышная» в целом не очень сильно меня сейчас волновали. Мне дали поесть, и это было просто замечательно! А все остальное потом.

Я дожевала свой завтрак или даже, может быть, вчерашний ужин. Промокнула губы салфеточкой и громко, так, как обычно разговаривала с бесившимися школьными группами, сказала:

— Я не беременна! Он просто есть мне не дает. Хочет, чтобы к свадьбе я была стройная.

Не знаю, какое известие сильнее выбило из колеи леди Сантери. Она сначала посмотрела на меня, но, что удивительно, без враждебности, и ласково ответила:

— Ну, ничего, все еще впереди… — от такого обещания я даже слюной поперхнулась. А потом повернулась к Ильмиру и строго добавила:

— Как ты смеешь морить девочку голодом? Неужели ты не понимаешь, если она не будет хорошо питаться, то не сможет родить мне здорового внука… — Она помолчала и добавила: — Мальчика. А может быть… двух… мальчиков.

Не знаю, почему леди Сантери так переклинило на мальчиках, но рожать я никого не хотела. И уже открыла рот, чтобы сообщить об этом, но наткнулась на взгляд Ильмира и поняла, молчание — золото. Много золота, которым мне выдадут премию за этот балаган.