Джек Ричер, или Личный интерес - Линкольн Чайлд

– К тому же я приманка, – сказал я.

– Только попутно, – сказала Скаранджелло.

– Кейси Найс поехала со мной в Арканзас.

– На расстоянии семи футов.

Снова кивнув, я заметил:

– Что не так просто у входа в дом.

– Он в Лондоне, – сказала она. – Кем бы из них он ни был.

Дверь самолета наконец распахнулась, и внутрь ворвался свежий утренний воздух, наполненный запахом топлива для реактивных двигателей. Стюардесса отступила в сторону, и Скаранджелло вышла первой, на секунду помедлив на верхней ступеньке, – до кончиков ногтей важная персона, которую все ждут. Затем она начала спускаться вниз, и я последовал за нею. Седовласый мужчина в костюме приветствовал Скаранджелло, и я понял, что они знакомы. Возможно, он занимал такое же положение в иерархии французской спецслужбы. Они устроились на заднем сиденье «Ситроена», водитель сел за руль, и они уехали.

Затем вперед выступили двое полицейских в форме и вежливо стали ждать меня. Я выудил новенький паспорт из кармана и протянул им. Один из полицейских его открыл, оба посмотрели на имя, фотографию и мое лицо, потом он вернул паспорт мне, держа его обеими руками, словно завершал какой-то ритуал. Никто не кивал и не щелкал каблуками, но я мог бы поклясться, что мысленно это сделали оба. Таково могущество О’Дея.

Водитель распахнул для меня дверцу, и я скользнул на заднее сиденье второго «Ситроена». Машина выехала через черные ворота, миновала здание аэропорта и устремилась к дороге.

* * *

Ле Бурже расположен ближе к городу, гигантский гражданский аэропорт Шарля де Голля находится дальше по той же дороге, к северо-востоку, так что движение было достаточно напряженным. Мы ползли в потоке такси и обычных автомобилей, которые направлялись в город. Бо́льшая часть водителей такси была похожа на вьетнамцев, многие из них оказались женщинами, в некоторых машинах сидело по одному пассажиру, в других радостно переговаривались люди, встретившиеся после разлуки. Вдоль всей дороги стояли электронные знаки пробок, водителям советовали attention aux vents en rafales, что означало необходимость опасаться какого-то ветра, но я никак не мог вспомнить точное значение слова rafales, пока не заметил, как некоторые машины начинают раскачиваться и как трепещут флаги на зданиях, – и тут я сообразил, что это порывы.

– Сэр, у вас есть все, что вам необходимо? – спросил мой водитель.

В некотором смысле вопрос был экзистенциальным, но у меня не имелось срочных потребностей, поэтому я лишь кивнул, глядя в зеркало, и не стал ничего говорить. Я решил, что утренние рейсы из Лондона прибудут немного позже, а вслед за ними приземлятся самолеты из Москвы. Парижские полицейские наверняка не хотели трижды устраивать презентацию места преступления, значит, нас отвезут туда вместе. Из чего следовало, что я успею как следует позавтракать, дожидаясь, когда появятся мои русские и британские коллеги. Очевидно, меня отвезут в отель, соответствующий полицейскому бюджету, а рядом обязательно будут кафе, в каждом из которых я смогу приятно провести время. Я с предвкушением ждал нового дня.

И он начался.

Мы пересекли Периферик – парижский аналог кольцевой автострады вокруг Вашингтона, где город из европейской помойки превращается в огромный живой музей. Ровные ряды деревьев, роскошные здания в прекрасном состоянии, изысканные решетки. Мы выехали на рю де Фландр и устремились в просвет между Северным и Восточным вокзалами. Здесь водитель поменял стиль вождения и начал быстро крутить руль, стараясь использовать любые свободные места на дороге, и сворачивал в крошечные переулки, пока мы не подъехали к зеленой двери на узкой улице чуть в стороне от рю Монсини, примерно посередине между задней частью Лувра и фронтоном Гранд-Опера. На зеленой двери я увидел маленькую медную дощечку с надписью «Pension Pelletier». Pension — скромный отель, нечто среднее между меблированными комнатами и мотелем с завтраком. Вполне доступно для бюджета полицейского департамента.

– Вас ждут, месье, – сказал водитель.

– Благодарю, – ответил я, распахнул дверцу и выбрался на тротуар.

Воздух был ни теплым, ни холодным. Автомобиль уехал. Я не стал сразу стучать в зеленую дверь и вернулся из переулка на рю Монсини. Напротив я заметил другой переулок, пересекающий улицу под острым углом, что привело к образованию дополнительного треугольного участка тротуара, и, как и во многих других похожих местах Парижа, его занимало кафе со столиками и стульями, стоящими под зонтиками. Как и всегда в такое раннее время, была занята только треть столиков; большинство посетителей читали газеты, рядом стояли пустые чашки и тарелки, усыпанные крошками от рогаликов. Я занял один из свободных столиков, и через минуту ко мне подошел пожилой официант в белой рубашке, черной бабочке и длинном белом переднике. Я заказал завтрак – большой кофейник в качестве основного блюда и croque madame, иными словами, тост с ветчиной, сыром и яйцом сверху, а также два pains au chocolat – прямоугольные рогалики с начинкой из горького шоколада. Суровый долг – но кто-то должен его исполнить.

Через два столика сидел какой-то парень и читал внутреннюю часть утренней газеты, предоставив мне изучать первую страницу. Я сразу увидел, что паника из-за покушения прекратилась, как и предсказывала Кейси Найс.

Завтра это будет вчерашней новостью.

Полиция произвела арест, преступник задержан, вопрос решен, мир может расслабиться. Я находился слишком далеко, чтобы прочитать мелкий шрифт, но не сомневался, что речь пойдет об одиноком фанатике с непроизносимым североафриканским именем, любителем и психом, никаких связей, так что больше никому тревожиться не нужно.

И у нас появится время для спокойной работы.

Я съел завтрак и пил кофе, наблюдая за входом в переулок. Периодически налетали порывы ветра, ткань на зонтике над моей головой начинала яростно хлопать, но потом все успокаивалось. Мимо проходили люди; они направлялись на работу, выходили из магазинов с хлебом в руках, прогуливали крошечных собачек, доставляли почту. Официант забрал мои тарелки и принес новую порцию кофе. Наконец появился еще один черный «Ситроен» и остановился возле зеленой двери. Пассажир на заднем сиденье немного помедлил – несомненно, ему говорили: «Вас ждут, месье», – потом выбрался на тротуар и остановился. Мужчина среднего роста, лет пятидесяти, свежевыбритый, короткие волосы цвета соли с перцем тщательно причесаны, клетчатое кашне, коричневое непромокаемое пальто от «Барберри», из-под которого выглядывали ноги в серых шерстяных брюках – наверное, от костюма с Сэвил-роу[6] – и английских туфлях цвета конских каштанов, начищенные до ослепительного блеска.

Из чего следовало, что это русский, решил я. Ни один британский оперативник не станет так одеваться, если только он не снимается в фильме про Джеймса Бонда. В новой Москве появилось много роскошных магазинов готового платья. Аппаратчики были в восторге. Черный «Ситроен» развернулся и уехал. Мгновение мужчина смотрел на зеленую дверь, потом, в точности повторив мои действия, повернулся и зашагал в сторону кафе, внимательно разглядывая клиентов. Его взгляд перемещался от одного посетителя к другому, делая быструю и точную оценку. Он сразу подошел ко мне и заговорил по-английски: