Русские горки. Конец Российского государства - Дмитрий Калюжный

Не решила реформа и задачу индустриализации. Промышленность была незначительна по объёму в сравнении с промышленностью Западной Европы и Североамериканских Штатов. Но она уже носила вполне капиталистический характер, вследствие чего, несмотря на свою незначительность, создала многочисленный пролетариат, оторванный от земли и подверженный всем кризисам капиталистического способа производства. Из-за низкой конкурентоспособности она не могла соперничать с иностранной промышленностью на внешнем рынке. А имея только один рынок — внутренний, — всецело зависела от него. Но наш внутренний рынок, вследствие общей бедности, имел малую ёмкость, что не давало российской промышленности развиваться до тех размеров, в каких развиты промышленности в других странах. Но и это еще не всё: на внутреннем рынке действовали невыгодные для российской промышленности торговые договора, а потому иностранцы побивали её и тут тоже.

А.Д. Нечволодов приводит данные для 1906 года. Ежегодное потребление угля на душу населения равнялось у нас 7 пудам, во Франции — 60, в Штатах — 147, а в Англии — 237. Ежегодное потребление чугуна на душу достигало в России 18 кг, тогда как в Германии оно составляло уже 123 кг, в Англии 161 кг, а в США 179 кг. Без чугуна не получить железа и стали, а чугунные болванки приходилось импортировать в объёме более 35 миллионов пудов.

А между прочим, именно такое ненормальное положение российской промышленности приводило к аграрному кризису, который и пытался решить П.А. Столыпин своей реформой.

Помимо прочего, реформа предусматривала переселение масс крестьянства на восточные земли: сотни тысяч крестьян переезжали из центральных районов в Сибирь, Казахстан и Среднюю Азию, где имелся огромный свободный земельный фонд. Предполагалось организовать государственную помощь переселенцам транспортом, кредитами на постройку домов, покупку машин, скота и домашнего имущества, предварительное землеустройство участков.

В самом деле, заселение окраин было совершенно необходимым с точки зрения общегосударственного хозяйства. И несомненно, если бы Приамурье начали систематически заселять с 1860-х годов, как предлагал губернатор Н.Н. Муравьёв, то к началу XX века государство могло бы получать с этого региона большой доход. На деле же из-за ничтожного количества поселенцев и полного отсутствия культуры край этот, один из богатейших, дал России за то время, что она им владела, свыше 300 миллионов рублей дефицита. А наше политическое положение на Дальнем Востоке требовало возможно более сильного заселения местности к востоку от Байкала.

Как же велось переселение «по Столыпину»?

Крестьянский банк приобрёл в 1906–1916 годах 4614 тысяч га земли, которая должна была увеличить земельные угодья, принадлежавшие крестьянам. Но реально лишь сравнительно узкая прослойка богатых крестьян смогла с выгодой для себя воспользоваться услугами банка, налагавшего на заёмщиков большие проценты. Остальные выгоды не нашли, хотя переселенческое движение, благодаря содействию правительства, достигло значительных масштабов.

За 1906–1914 годы из губерний Европейской России за Урал переселилось примерно 3100 тысяч человек, в два раза больше, чем за предыдущее десятилетие. (Для упрощения процесса указом от 5 октября 1906 года ликвидировались некоторые правовые ограничения, существовавшие для сельского населения: паспортные, в поступлении на гражданскую службу и т. п.). Однако, если прежде среди переселенцев преобладали середняки, то после 1906 года на Восток потянулись бедняки. Мало того, что около 17 % выехавших, в частности из-за недостатка средств, не смогли прижиться на новом месте и вернулись назад, так эта мера не оправдалась и как способ решения основной задачи — снижения демографического пресса. Значительное само по себе число переселившихся крестьян покрыло менее 20 % естественного прироста сельского населения, и таким образом, не компенсировало увеличившегося избытка рабочих рук.

Столыпинский «пакет реформ» не исчерпывался, конечно, планами модернизации российской деревни. Планировалась реорганизация системы местного самоуправления с тем, чтобы дать крестьянам-собственникам больше мест в тех земствах, где доминировало дворянство; изменить законы о губернском и уездном управлении; ввести бессословную самоуправляющуюся волость; ввести поселковое управление. Сделано не было практически ничего, и только в шести западных губерниях появились земские учреждения.

Важное место в своей программе П.А. Столыпин отводил и вопросам веры. В его «пакет» входил ряд законопроектов, призванных облегчить положение старообрядцев и насильственно обращенных в православие униатов. Среди них — отмена дискриминационных ограничений, установленных для инославных церквей (то есть христианских, но не православных), разрешение перехода из православия в другие христианские веры, облегчение смешанных браков.

Наконец, намечались реформы в области рабочего законодательства (введение страхования рабочих и др.).

Все эти проекты готовились ещё до прихода Столыпина к власти; он застал их на разной стадии разработки и собрал в единый «пакет» вместе с актами по новой аграрной политике. Большинство законопроектов застряли в Государственном Совете, и ни на что не повлияли.

Столыпин, полагают, надеялся своей реформой предотвратить новый революционный взрыв.

Но не предотвратил.

Вот итоги реформы:

Легко понять, что для большинства тогдашних россиян Столыпин был такой же одиозной фигурой, как для нынешних — реформаторы Е. Гайдар или А. Чубайс.

Он сумел озлобить и «правых», и «левых». Наиболее консервативные круги в правительственном лагере выступали против проведения в жизнь практически всех начинаний П.А. Столыпина. В конце концов Николай II поддержал его противников. Влияния на ход государственных дел он лишился совершенно, и всё же 1 сентября 1911 года на него было совершено покушение: он был смертельно ранен в Киеве.

Гибель его от руки эсеровского боевика и одновременно платного агента царской охранки Д.Г. Богрова поставила крест на правительственном реформаторстве. В.Н. Коковцов, сменивший его на посту председателя Совета министров, не стал продолжать столыпинскую программу реформ. Затем, когда в начале 1914 года В.Н. Коковцов был оправлен в отставку, его преемником стал И.Л. Горемыкин, но наиболее влиятельной фигурой в Совете министров оказался главноуправляющий землеустройством и земледелием А.В. Кривошеин. И в этом случае возврата к столыпинщине не произошло; Кривошеин предложил некий «новый курс», на реализацию которого получил согласие Николая II, но сколько-нибудь ощутимых результатов «новый курс» не принёс, оставшись во многом чистой декларацией.