Крестный отец Кремля Борис Березовский, или История разграбления России - Павел Хлебников

Летом 90-го года Тарасов сыграл важную роль в финансированииправительственной программы «Урожай-90». У Российского правительства не хваталоналичности, и суть разработанной им программы заключалась в следующем:заплатить колхозам векселями, которые впоследствии можно будет обменять наимпортные товары народного потребления. Тарасову предложили погасить 10процентов векселей по программе «Урожай-90». Республиканское правительствоБориса Ельцина дало ему лицензию на экспорт мазута и разрешило держать доходыза рубежом – беспрецедентная привилегия для частного торговца, – имея ввиду, что прибыль он использует для погашения векселей. Топливо за рубеж онпродал, но импортные товары советские колхозники так и не получили. Это былзнаменитый скандал.

«Да, Тарасов был нашим учителем, – позднее с горечьюпризнавался Олег Давыдов, ветеран Министерства внешних экономическихсвязей. – Он купил мазут на внутреннем рынке по 36 долларов за тонну,а продал за рубежом по 80. И все это время выступал по телевизору и учил нас,что такие сделки необходимы, какие на этом можно заработать деньги, чтоМинистерство внешних экономических связей – плохая организация, потому что непозволяет людям нормально зарабатывать. Министерство внешних экономическихсвязей все время только этим и занималось, только разница шла не в карманТарасова, а в государственный бюджет».

Свидетельств того, что Березовский вел дела с Ричем или хотябы встречался с ним, нет, хотя их интересы ненадолго пересеклись на рынке поэкспорту алюминия. Но Березовский, несомненно, во многом перенял у Ричастратегию вывоза капитала из России. В этом смысле швейцарский коммерсант былучителем Березовского, да и многих других российских бизнесменов и финансистов.

В 1991 году достоянием гласности стала еще одна сомнительнаясделка в сфере международной торговли. На сей раз «засветилась» компания АНТ,закрытое акционерное общество, основанное несколькими представителямивоенно-промышленного комплекса с помощью советского премьера Николая Рыжкова инескольких его министров. Компанию возглавил генерал КГБ. В 1990–1991 годахкомпания тайно проводила крупные экспортные сделки, не ставя в известностьМинистерство внешних экономических связей. Цены продаж были намного ниже ценмирового рынка, разница попадала к неизвестным партнерам за рубежом. АНТ вконце концов «прокололась» при попытке вывезти большую партию танков,артиллерии и прочего военного оборудования для каких-то покупателей за рубежом.Расследование толком не провели, но Рыжкову пришлось уйти в отставку.

Позже о бегстве капитала в последние годы Советского Союза яговорил с Егором Гайдаром, первым постсоветским премьер-министром. «В структуревнешних экономических сделок Советского Союза была масса загадок, – сказалГайдар. – Мы закупали оборудование по многим видам изделий по аномально высокимценам и с предоплатой, а много из своей продукции поставляем по очень низкимценам».

Какой бы ни была природа этих подпольных операций –«Fimaco», АНТ, дело Фильшина, – но примерно в 1990 году золотовалютныерезервы Советского Союза испарились. Я спросил Гайдара: что произошло?Коммунистические боссы и КГБ вывезли богатство из страны? «По статистикевнешней торговли это проверить нельзя, – ответил Гайдар. –Разумеется, все пошло на обслуживание импортных контрактов или финансовыеоперации. Другое дело, были ли эти импортные контракты нужны и по каким ценамзакупались эти импортные товары. Вот это по статистике не проверить».

В начале 80-х советский золотой запас составлял 1300 тонн (вте дни около 30 миллиардов долларов). Всего за два года, с 1989-го по 1991-й, большаячасть этого золотого запаса (около 1000 тонн) была продана. В то же времявалютные резервы Советского Союза упали с 15 миллиардов долларов в началеправления Горбачева до 1 миллиарда в 1991 году. Хотя выяснить истинноесостояние платежного баланса СССР на то время практически невозможно, можноутверждать, что в 1990–1991 годах Советский Союз за счет бегства капиталапотерял около 20 миллиардов долларов.

Опустевшая казна не могла не привести к тому, что статусСоветского Союза на мировой арене снизился. В конце 1989 года пала Берлинскаястена, и страны бывшего социалистического лагеря обрели свободу. Полгода спустяИрак (традиционный союзник СССР) вторгся в Кувейт. США стали готовиться квойне, и Горбачев поддержал союз с Западом против Саддама Хусейна. ВластьГорбачева в собственной стране неуклонно ослабевала.

В ноябре 1990 года я снова оказался в Москве в деньпразднования Октябрьской революции. На сей раз в число приглашенных нацеремонию я не попал. Начало парада смотрел по телевизору, остальное слушал погромкоговорителю, каких еще было много в центре Москвы. Потом решил пойти наКрасную площадь.

Ведущие к Кремлю улицы были пусты, стояло солидноеоцепление. Я попытался зайти с другого конца, от гостиницы «Россия». Тампускали только по специальным пропускам, но я предъявил свое журналистскоеудостоверение, поупрашивал как следует и проник на Красную площадь со стороныхрама Василия Блаженного. Официальные лица и активные коммунисты шли мимо меня сплощади с напряженными и даже ошарашенными лицами (оказалось, какой-то человек,проходя по Красной площади мимо трибуны, где стоял Горбачев, выстрелил всоветского президента и был тут же арестован).

У стен храма Василия Блаженного стояла небольшая группаактивистов среднего возраста и выкрикивала лозунги. «ГОРБАЧЕВ И ЯКОВЛЕВ –АГЕНТЫ СИОНИЗМА!» – прочитал я на одном транспаранте со звездой Давида. «ХВАТИТПРОДАВАТЬ ОТЕЧЕСТВО!» – гласил другой. Это была «Память» – антисемитскаягруппа, довольно громко заявившая о себе в последние годы правления Горбачева.Впоследствии оказалось, что «Память» зарождалась при помощи КГБ. Идеязаключалась в том, чтобы как-то структурировать национальные чувства русскогонарода и придать им политический оттенок, напугать тем самым общественноемнение Запада и заставить помочь умеренному Горбачеву, как «единственнойальтернативе» силам экстремизма.

Услышав, что демократы готовят свою демонстрацию,возглавляемую Борисом Ельциным и мэром Москвы Гавриилом Поповым, я прошел мимоКремля на площадь Революции. Там собралось несколько тысяч человек, в основноммолодежь, но пожилых интеллигентов тоже хватало. Вообще, толпа была пестрая:анархисты, бабушки, молодые очкастые интеллектуалы, студенты, тут же сновалиневзрачные человечки, они втирались в каждую группку и каждый разговор –провокаторы КГБ. В первых рядах был Ельцин, боевитый, под белой рубашкойчувствовался мощный торс, а рядом – Попов, приземистый и смугловатый, нервнопоглядывавший по сторонам.

Милиция не пускала колонну на Красную площадь. Из рядовдемократов выдвинулись оборотистые бабушки. «Сынок, не обижай старуху, дай нампройти», – упрашивали они милиционеров. «Мы имеем право пройти наплощадь! – кричали мужчины. – С нами Ельцин и Попов!»

В конце концов милиция разомкнула кордон, и демократы сшумом высыпали на булыжную мостовую Красной площади, двинулись к Мавзолею ихраму Василия Блаженного.