Потерянная сестра - Люсинда Райли

грустно покачал головой. – Не правда ли, кажется нелепостью, что в нашу эпоху мои родители даже не провели в свой дом телефон просто потому, что они не могли себе этого позволить? Я находился в такой панике, что даже не сообщил тебе своего адреса. Но я сказал, что напишу адрес на конверте, и сделал это. – Он указал на пачку писем.

– Планы мышей и людей…[51] – тихо сказала я.

– Я сделал все возможное, чтобы найти тебя, Мерри. Я посетил Амброза, и он сказал, что получил от тебя записку на греческом языке с сообщением о твоем отъезде. Ему было известно не больше, чем мне.

– Господи, Питер, – выдохнула я. – Не знаю, что и сказать. Но если бы ты знал, где я нахожусь, как бы мы поступили? Ты не мог просто уехать и подвергнуть риску жизнь своих родителей. В том-то и дело, что Бобби угрожал убить всех, кого я любила. И я вери ла ему.

– Да. Но, по крайней мере, когда ситуация начала накаляться, мама больше не захотела оставаться в Ирландии. В Белфасте постоянно гремели взрывы, и даже Дублин находился под угрозой. Они были уязвимой целью из-за своего «смешанного» брака, поэтому она убедила моего отца переехать в Англию. Я поехал вместе с ними в Мейденхэд, где у мамы были родственники, и смог найти работу в юридической конторе, где продолжил возиться с корпоративными договорами. Разумеется, я отправился в Лондон и побывал в Кромвель-Гарденс, но там ничего не слышали ни о тебе, ни о Бриджет. Клянусь, я чуть не сошел с ума от беспокойства. – Питер скорчил очередную «грин-масу». – А через несколько недель я услышал, что какой-то безумец по имени Бобби Нойро сжег старый дом моих родителей и что его за это посадили в тюрьму.

– Когда его сестра Элен несколько дней назад рассказала мне о том, что Бобби посадили в тюрьму за поджог протестантского дома, мне пришло на ум, что этот дом мог принадлежать твоим родителям.

– По крайней мере, никто не пострадал. – Питер вздохнул. – Он был настоящим безумцем, правда? Он и его приятели из ИРА.

– Да, он был безумцем, но у него не было друзей из ИРА. – Я вздохнула, вдруг почувствовав себя совершенно опустошенной. – Что за дурацкая путаница! Одно глупое слово, кто-то ослышался, и вот мы тридцать семь лет спустя начинаем указывать друг на друга… В общем, получилось так, что я навоображала много разных проблем, которых на самом деле не было.

– Как и я. Но я хотя бы знал, что моя семья в безопасности, когда Бобби Нойро упрятали за решетку, а ты нет. Я никогда не забывал тебя, Мерри… Через год после поджога кто-то из моей юридической фирмы посоветовал мне найти частного сыщика. Я нанял целую роту, чтобы они искали тебя в Лондоне и в Канаде. Честно говоря, я предполагал худшее. Никто не смог найти тебя, Мерри, ты пропала бесследно.

– Прости меня, Питер, но именно так и было нужно. Ради безопасности всех, кого я любила. Я лишь несколько дней назад узнала, что Бобби давно сидит под замком. Может быть, если бы я знала раньше, то вернулась бы. Но кто знает?

Повисла пауза, мы оба сидели, заблудившись в мыслях о прошлом и о том, что могло бы случиться.

– По крайней мере, похоже, что ты была счастлива, Мерри. Ты была счастлива?

– Думаю, да. Я вышла замуж за прекрасного мужчину по имени Джок. Он был заметно старше меня, и, если откровенно, я думаю, что мое первоначальное влечение к нему отчасти было вызвано тем, что с ним я чувствовала себя надежно защищенной. Но с годами я искренне полюбила его, и, когда он умер несколько месяцев назад, я была безутешна. Мы прожили вместе тридцать пять лет.

– Гораздо больше, чем когда-либо удавалось мне. – Питер иронично улыбнулся. – Но я рад, действительно рад, что ты нашла человека, который заботился о тебе.

– А я заботилась о нем. Когда появились дети, я была довольна. Да, была, – повторила я, главным образом для себя. – Но теперь я понимаю, что все это время многое утаивала от него в эмоциональном смысле… и это было из-за тебя. От своих детей я узнала, что первая любовь бывает ошеломительной, неодолимой страстью, если угодно, но такая любовь часто приходит к своему естественному завершению. С нашей любовью было не так, даже, скорее, наоборот. Всегда оставался сценарий «а что, если…». А поскольку наша любовь была запретной в тогдашней Ирландии, ты – протестант, я – католичка, уже не говоря о Бобби… В общем, это придавало нашим отношениям ощущение эпической драмы, не так ли?

– Ты права, и это ощущение сопровождало меня всю жизнь, – согласился он. – Признаюсь, я не мог нормально спать после того, как получил твое письмо, и не мог нормально сосредоточиться на чем-либо. Я едва смог заговорить, когда ты позвонила мне и я услышал звук твоего голоса, поэтому извини, если тебе показалось, что я говорю официальным тоном. Когда я увидел тебя здесь, во плоти, разглядывавшую эту люстру, то всерьез усомнился, что это происходит наяву.

– Ох, а я нервничала, как безумная! Но, если подумать, мы были вместе лишь полгода, и то тайком. Ты никогда не встречался с моими родителями, а я не знала твоих.

– Если помнишь, я собирался познакомить тебя с моими родителями, которые совсем не стали бы возражать против наших разных вероисповеданий, поскольку сами были смешанной парой. Последние тридцать семь лет я мысленно пинал себя за то, что в тот вечер не провел больше времени с тобой. Мне следовало дать тебе номер моей юридической конторы, но мы не подумали об этом, верно?

– Не подумали. – Я вздохнула. – Я находилась в полном шоке, так что, наверное, назвала тебе неверный адрес. В Лондоне я несколько раз заходила в телефонную будку и снимала трубку, чтобы позвонить Амброзу и спросить его о тебе. Но потом я вспоминала, что Бобби угрожал и Амброзу, и чувствовала, что не могу подвергать его ненужному риску. Если бы он знал, где я нахожусь, то, уверена, Бобби выбил бы из него эти сведения, поэтому я решила, что лучше вообще не связываться с ним и тогда ему будет нечего рассказывать. Смысл в том… Я не допускала возможности, что ты можешь не приехать, вот и все. – Я пожала плечами.

Питер отхлебнул виски и посмотрел на меня.

– Иногда я гадал… сколько бы продолжались наши отношения?

– Этого мы никогда не узнаем, Питер.

– Увы,