Эхо теней и другие мистические истории - Герр Фарамант

Вихрево, помимо уже известного окна. Судя по тому, что узнал — это что-бы-там-ни-было изучает предпочтения жильцов в плане отдыха и даёт им время для проведения такого досуга, который им наиболее мил. Да, за своим любимым занятием они могут случайно прозевать жизнь. Зато они будут счастливы, смогут полностью насладиться собой. Тоже по-своему одиночество, только без всяких трипов хер знает куда, а прямо так, и не отходя от кассы.

Залипать в радио, смотреть любимый фильм, листать страницы старой книги или вечно смотреть, искать всё новые детали в прекрасной картине, привезенной домой из музея — много, много чудес можно найти просто так, не покидая пределов комнаты. Я не знаю, как имя этому чуду. Быть может, оно столь молодое, что нужно будет его наречь.

Как бы Ты назвала такое место?

Дом пустеющих комнат уже занят, да и не про это оно. Сумрак блаженства звучит напыщенно, с толикой лишней похоти. Можно поиграться с расслаблением, вспомнив, что расслабленный по Библии означает «покойник». Имя стоит придумать уже к следующему визиту туда.

Снова звонил Назару, попросил поправить новое объявление — на Затейную 35 нужны молодые и одинокие, или старики с пенсией — любые, кому незачем цепляться за жизнь.

Мой риэлтор уже привык к тому, что я выбираю довольно странную аудиторию — и каждый раз удивляется, что именно она — взятая ниша — оказывается наиболее востребованной в итоге.

А тем временем я опять с Белой. Она нашла выпуск журнала Weird Tales, датированный мартом 1927го. Там была переопубликована повесть Лавкрафта «Белый Корабль». Наш с Наташей любимый рассказ. Я ей подарил этот номер на годовщину отношений, вместе с кольцом и предложением руки и сердца. На странице с самой историей в качестве закладки даже наша фотография осталась.

Грустно. Я думал, что выбросил.

— Будем честными, дорогой, ты просто забыл. Я листы для черновиков в шкафу искала, он валялся под кипой бумаг.

— Может и забыл, — пожимаю плечами, опускаюсь в кресло.

Белая Вдова неодобрительно качает головой, вздыхает.

— Её ты хотя бы зовёшь по имени. Меня — по должности только.

— Герда, я...

— Думаешь, — улыбнулась, легко ткнула в щёку. — В том и суть. Я не обижаюсь, — вижу в зеркале, как легко махнула рукой. — Всё в порядке, — добавила после. — Расслабься, дыми, отдыхай, думай. Мечтай о своей далёкой, пока я рядом, пока эти мысли не делают больно.

Это задело. Но Белая правда права. Я от того и пишу Тебе, что счастлив с нею, здесь и сейчас. Что у меня всё в порядке и есть время немного мечтать. К тому же, не направляй я свои мысли к Тебе, в моём сердце бы не осталось грусти. А не останется грусти, Герда останется без еды. Ты хочешь, чтоб она голодала? Вот и я категорически против.

И да, я часто вспоминаю Наташу. Быть может, вижу её в Тебе. Я вообще люблю видеть в людях воспоминания: так легче сходиться, легче подстраивать действия. Мне немного жаль, что так вышло. У нас с ней было прекрасное время. Скажу больше, эта дама — единственная из всех, кто смогла понять и принять меня, хоть и происходящему не верила ни на грамм. Смеялась, называла меня диковатым. Обнимала, звала смотреть фильм. Да блин, это единственный человек, кому тоже понравился «Порождённый» (имею ввиду кино), чего ещё от жизни-то нужно? И первая же спросила, знаком ли я с этой картиной, что думаю о такой группе, как Silencer (херь полная, чесслово), и сочувствую ли я Сыну Земли. Я сочувствовал Матери. Наташа тоже. А кто бы нет?

И в постели она была классной.

— А по-моему, ты идиализируешь. Видела я, как у вас там.

— О мёртвых — только прекрасное.

— Прекраснее, чем обо мне?

— Ты лучшая, солнце. Не сравнивай.

— Чудовище ты, — усмехнулась призрак.

— Ага, зверь для своей же души.

Белая вздохнула, отвела взгляд.

— Тебе «Двери» включить? Я в ту комнату, урок у меня.

— А, так я в зал пойду.

Перемещаюсь в гостиную, лежу на диване. Включаю People are Strange — и дождь за окном в тон гитарным рифам.

Я хочу отдохнуть. Хочу, чтоб отдохнула и Ты. За последние дни было много сумбурного, тяжёлого, мрачного. Книги читают прежде всего для покоя души и свободы духа. Расслабиться, не напрячься. Много ли сейчас таких вот моментов, когда выпадаешь из жизни, наслаждаешься собой и своим досугом? Слушаешь музыку, лежишь под пледиком. Пьёшь чай или кофе, или сладкую воду, или что-то покрепче и просто следишь за окном. За дождём. За закатом. Серые тучи, чёрные вороны, монотонный стук трамвайных колёс.

Нет на стенах теней, отражений в стекле, только мысли, вечер, уют.

Кстати. Люди и правда странные, когда сам чужой. А я ведь уже не чужой Тебе, правда?

У Тебя есть вопросы ко мне, которые не можешь спросить. Может, есть свои мысли, которыми желаешь делиться — я ведь часто и много спрашиваю. А сам хорош, и думать со всей бедой этой забыл, что у меня резервная почта есть: [email protected] . Если хочешь, пиши туда.

Не могу обещать, что отвечу сразу — сама понимаешь, дела, всё дела. Но иногда я там всё-таки появляюсь. Конечно, эта рукопись может попасть Тебе уже в качестве совсем уж ветхих архивных данных, и всё, что останется — вот эти самые мысли, прошедшие воспоминания. Но если я всё ещё не настолько старик, а у Тебя возникло реальное желание общаться — милости просим, всегда пожалуйста. Всегда хотел книгу с живым персонажем. А Ты?

Выхожу на балкон. Курю, опираясь о дверной косяк, смотрю на стучащие с той стороны ставней капли дождя. Где-то над высотками мигнула молния — короткая, мелкая линия, даже вспышкой не назовёшь.

Хмаровск — он и большой, если живёшь в нём долго, и тесный, если привыкла к Киеву. Такая провинция познаётся лишь изнутри. Когда сливаешься с его дорогами, становишься частью улиц.

В дальней комнате послышался шум.

Бросаю всё, мигом туда.

— Герда!

Вижу в зеркале: Кожанка облегает тело. Белая Вдова пытается её снять.

Подбегаю, хватаю за застёжки, с силой потянул вниз.

Громкий крик боли. Лёгкий треск — даже у призраков есть подобие плоти.

Тыльная сторона куртки потемнела. Плечи, руки девушки горят. Виднеются сухожилия, связки.

Куртка трепыхается в