Солдат, не спрашивай - Гордон Диксон

— Это мой долг, — сказал Ян. Он с отсутствующим видом проглотил половину своего виски и теперь задумчиво покачивал стакан в руке, наблюдая за тем, как плещется коричневая жидкость, затем взглянул на Тайберна. — Сами же знаете, лейтенант.

— Долг? Да при чем тут долг?! — воскликнул Тайберн. Ян перевел взгляд на снежную карусель за окном.

— Нет ничего важнее долга, — как бы размышляя, вслух произнес Ян. Голос его звучал задумчиво и глухо, — Наемные солдаты имеют право на заботу и защиту со стороны своих офицеров. И когда они гибнут по вине офицера, у них все равно остается право на восстановление справедливости, чтобы такое затем не случилось с другими. Восстановление справедливости и есть долг.

Тайберн зажмурился, и тут у него в голове будто рухнула какая-то стена.

— Справедливость для тех тридцати двух солдат, которые погибли по вине Брайана! — пробормотал он, наконец поняв, — Вот что вас сюда привело!

— Да, — кивнул Ян и поднял стакан почти к самому окну, как будто предлагая остаток виски снежным призракам, кружащимся в ночи.

— Но ведь, — Тайберн поглядел на него, — вы имеете дело с гражданским лицом. Да еще с таким, который и вооружен, и гораздо лучше вас готов ко всему…

Тут его прервал на полуслове звонок видеокоммуникатора в углу комнаты. Ян поставил пустой стакан, подошел к коммуникатору и нажал кнопку. Его широкая спина и плечи закрывали экран от Тайберна, но разговор был слышен.

— Да?

В номере раздался голос Джеймса Кенебака:

— Грэйм… послушайте!

Последовала пауза.

— Я слушаю, — спокойно ответил Ян.

— Сейчас я один, — продолжал голос Кенебака. Он говорил отрывисто и напряженно. — Гости разошлись. А я начал просматривать то, что было в пакете… — Он смолк, и Тайберну показалось, что неоконченная фраза так и осталась висеть под потолком номера. Ян позволил ей повисеть там довольно долго.

— И что же? — наконец спросил он.

— Может, я немного погорячился… — сказал Кенебак. Но тон его никак не соответствовал произнесенной фразе. Он был откровенно грубым, — Может, подниметесь ко мне сейчас… я как раз один, и мы… могли бы наконец спокойно поговорить о Брайане.

— Сейчас поднимусь, — ответил Ян.

Он выключил коммуникатор и обернулся.

— Подождите! — Тайберн встал. — Вам нельзя туда идти.

— Как это нельзя? — взглянул на него Ян. — Вы же слышали, лейтенант, меня пригласили.

Эти слова хлестнули Тайберна по лицу, как мокрое полотенце, приводя его в чувство.

— А ведь верно… — Он ошеломленно уставился на Яна. — Но с чего бы ему снова пригласить вас к себе?

— У него появилась возможность побыть одному, — объяснил Ян, — И посмотреть, что в пакете с вещами Брайана.

— Но… — нахмурился Тайберн. — В этом пакете ведь не было ничего такого… часы, бумажник, паспорт, еще несколько каких-то бумажек… Таможня представила нам полный перечень. Там не было ничего необычного.

— Вот именно, — подтвердил Ян. — Поэтому-то он и хочет увидеться со мной еще раз.

— Но что же ему нужно?

— Ему нужен я, — ответил Ян. И, заметив недоумение Тайберна, продолжал: — Он всегда ревниво относился к Брайану. Боялся, что Брайан когда-нибудь превзойдет его. Вот он все время и старался его сломить, даже убить. А Брайан взял да и явился, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.

— Брайан?..

— В моем облике, — пояснил Ян. Он повернулся, чтобы уйти.

Тайберн какое-то время смотрел, как он уходит, потом внезапно, будто пробудившись ото сна, в три прыжка нагнал его, когда Ян уже открывал дверь.

— Подождите, — рявкнул Тайберн, — Но ведь он наверняка не один. За вами сквозь стены будут следить его бандиты. И он расставил для вас ловушки…

Ян легко снял руку полицейского со своего плеча.

— Я знаю, — сказал он. И ушел.

Тайберн так и остался стоять в дверях, глядя ему вслед. Но стоило Яну войти в лифт, как полицейский начал действовать. Он бегом бросился к служебному лифту, который должен был доставить его на полицейский наблюдательный пост, оборудованный в номере над апартаментами Кенебака.

Когда Ян во второй раз вошел в холл, там было пусто. Он подошел к двери, ведущей в гостиную квартиры Кенебака, увидел, что она открыта, и вошел. Гости уже разошлись; на столиках остались пустые стаканы и пепельницы, полные окурков. Горел неяркий свет. Из кресла, стоявшего у огромного окна в конце комнаты, поднялся Кенебак. Ян направился к нему и остановился, когда между ними оставалось не более метра.

Примерно секунду Кенебак стоял и смотрел на него. Чувствовалось, что он напряжен. Затем он сделал короткое, почти сердитое движение рукой. По этому жесту сразу стало ясно, что он прилично пьян.

— Садитесь! — предложил он.

Ян уселся в удобное кресло, а Кенебак опустился обратно в то, из которого встал было при появлении Яна.

— Выпьете? — спросил Кенебак.

На столике рядом с его креслом стоял графин и пара стаканов. Ян отрицательно покачал головой. Тогда Кенебак плеснул себе.

— В том пакете с вещами Брайана, — сразу перешел он к делу, исподлобья сверкнув белками глаз на Яна, — оказались только личные вещи. И ничего больше!

— А вы что думали там обнаружить? — спокойно поинтересовался Ян.

Пальцы Кенебака внезапно стиснули стакан. Он уставился на Яна и вдруг разразился хохотом, который в совершенно пустом помещении прозвучал довольно дико.

— Нет, нет… — громко заявил Кенебак. — Это я хочу вас спросить, Грэйм. И я намерен добиться ответа. Кстати, чего это вас понесло в такую даль ради встречи со мной, а?

— Мой долг, — ответил Ян.

— Долг? Перед кем — Брайаном, что ли? — Создавалось впечатление, что он снова собирался расхохотаться, но сдержался. Снова дико сверкнули белки глаз. — А какое вам, собственно, дело до Брайана? Вы же сами сказали, что он вам никогда не нравился.

— Это к делу не относится, — тихо произнес Ян. — Он был одним из моих офицеров.

— Одним из ваших офицеров! Он был моим братом! А это поважнее, чем быть одним из ваших офицеров!

— Нет. Только не тогда, когда речь идет о восстановлении справедливости.

— Справедливости? — усмехнулся Кенебак. — Для Брайана, что ли? И в этом все дело?

— И еще для тридцати двух человек.

— Ах да… — насмешливо фыркнул Кенебак. Тридцать два… эти тридцать два несчастных! — Он покачал головой, — Но только я никого из них, к сожалению, не знал, Грэйм, так что меня вряд ли можно винить в их гибели. Вина за их гибель целиком лежит на Брайане — на нем и на его идее — как там было сказано в приговоре? А, да, что он и его тридцать два или тридцать шесть подчиненных могли бы совершить налет на вражеский штаб и взять в плен их командующего. И, конечно, вернуться… овеянными славой! — Кенебак снова усмехнулся, — Да вот только ничего у него не вышло. И я тут ни при чем.