Путешественник. Том 1. В погоне за рассветом - Гэри Дженнингс

Я спросил:

— А не раздражает ли местных жителей, что за ними надзирают чужеземцы?

Чимким ответил:

— Чужеземцы всегда надзирали за ними, Марко. Императоры хань много лет тому назад изобрели превосходную систему. Всех судей, сборщиков налогов, всех провинциальных чиновников разного ранга всегда направляли нести службу куда-нибудь в другое место, а не туда, где они родились, чтобы быть уверенными, что те не будут оказывать протекцию своим родственникам. И еще, чиновникам здесь никогда не разрешают служить дольше трех лет на каком-либо посту, обязательно переводят куда-нибудь в другое место. Это считается своего рода гарантией против того, что они не заведут закадычных друзей, которым станут покровительствовать. Так что в каждой провинции, городе или деревне Китая местными жителями издавна управляли чужаки. Кстати, я думаю, что хань считают наших мусульманских ставленников не такими уж и чужаками.

Я заметил:

— Но кроме арабов и персов я видел во дворце и множество людей других национальностей.

— Это правда, — сказал великий хан. — На не слишком значительные должности при дворе — знатока вин, знатока огня, золотых дел мастера и прочие — я просто назначаю тех людей, кто проявил наибольший талант, будь они хань, мусульмане, ференгхи, иудеи или кто-либо еще.

— Ну что же, полагаю, это весьма благоразумно и целесообразно» великий хан.

— Я надеюсь, что ты удостоверишься, что так оно и есть. Я велел Чимкиму познакомить тебя со всеми нашими министрами, чиновниками и придворными всех званий, а он прикажет им свободно говорить тобой о своих обязанностях. Тебе станут платить щедрое жалованье, а я буду каждую неделю на час откладывать все дела, чтобы выслушать твой доклад. Таким образом, я смогу судить, как продвигается обучение и что особенно важно, насколько хорошо ты постигаешь вкус вещей.

— Я буду стараться изо всех сил, великий хан, — пообещал я.

Затем мы с Чимкимом сделали неглубокий ko-tou (Хубилай дозволял нам это) и удалились.

Как я уже упоминал, мне очень хотелось удивить великого хана своим первым докладом — и это мне удалось. Когда меня позвали к нему в следующий раз, а это произошло приблизительно через неделю, я сказал:

— Я покажу вам, великий хан, как работает прибор, определяющий подземные толчки. Видите — вот здесь, из горлышка вазы, свешивается тяжелый маятник. Он подвешен очень искусно и не двигается с места, какие бы прыжки и хлопки ни производились в этой комнате. Только если содрогнется вся огромная урна (а это может произойти, скажем, если вздрогнет все массивное здание дворца), то тогда из-за этого содрогания покажется, что маятник двигается. В действительности же он подвешен прочно и неподвижно, и его кажущееся легкое изменение положения будет вызвано лишь слабым дрожанием сосуда. Итак, когда далекие подземные толчки пошлют последнее содрогание через землю, дворец, пол и вазу, это содрогание заставит маятник отклониться и надавить на одно из этих изящных соединений — видите, их всего восемь — и таким образом полностью ослабит шарниры челюстей одного из драконов, из которых и выпадет жемчужина.

— Понимаю. Да. Он очень умный, мой придворный золотых дел мастер. И ты тоже, Марко Поло. Ты догадался, что надменный великий хан никогда не унизится и не признается простому кузнецу в своем невежестве, не желая благодарить того за объяснения. Ну что же, ты помог мне в этом. Ты славно начал постигать вкус вещей.

Но эти слова признательности были произнесены позже. А в тот день, когда мы с Чимкимом покинули его царственного отца, принц бодро спросил меня:

— Ну? Какого придворного — того, кто занимает высокий или низкий пост, — ты хотел бы расспросить сначала? — А когда я попросил познакомить меня с золотых дел мастером, он сказал: — Забавный выбор, но очень хороший. Этот человек в основном работает в своей шумной кузнице, а там толком не поговоришь. Сейчас узнаю, не примет ли он нас у себя в мастерской, там потише. Я зайду за тобой через час.

Чимким ушел, а я отправился в покои отца, чтобы рассказать тому о своей новой должности. Отец сидел на стуле, а одна из служанок обмахивала его опахалом. Он сделал знак рукой в сторону смежной комнаты и сказал:

— Твой дядя Маттео закрылся в кабинете с лекарями-хань, с которым и мы познакомились, когда были здесь в прошлый раз. Они исследуют состояние его здоровья.

Я присел, чтобы и меня обмахивали, пересказал отцу наш разговор с Хубилай-ханом и испросил его родительского благословения стать на время придворным, а не торговцем.

— Конечно, пожалуйста, — произнес он от всего сердца. — Я поздравляю тебя с тем, что ты заслужил уважение великого хана. А что касается торговли, то твоя новая должность, пожалуй, пойдет на пользу нашему делу. Как гласит старинная поговорка: «Chi fa per sè fa per tre».

Я повторил:

— «Старайся для себя, а польза будет для всех троих»? А что, разве вы с дядей Маттео собираетесь остаться в Китае на какое-то время?

— Разумеется. Мы торговцы-путешественники, но мы уже достаточно попутешествовали и теперь страстно желаем начать торговать. Мы уже обратились к министру финансов Ахмеду за необходимыми разрешениями. Надеемся, что он окажет нам покровительство, когда придется иметь дело с мусульманским Ortaq. Так что просто замечательно, что ты теперь станешь своим при дворе. Но вообще-то твой вопрос меня удивил: не думаешь же ты, Марко, что мы проделали весь этот путь только затем, чтобы сразу повернуть назад?

— Я полагал, что самым важным для вас делом было отвезти обратно в Венецию карты Шелкового пути и положить начало регулярной торговле между Западом и Востоком.

— Ну, что касается этого, мы с братом полагаем, что Торговый дом Поло должен первым насладиться преимуществами Шелкового пути, прежде чем открыть его для конкурентов. Ну и, разумеется, мы должны показать пример, чтобы западные купцы загорелись энтузиазмом. В общем, Марко, мы останемся здесь, пока не заработаем достаточного богатства и не отправим его домой. С таким богатством твоя marègna Фьорделиза сможет разжечь аппетиты венецианских купцов. И тогда-то мы наконец отправимся домой, где сможем с выгодой предложить свои карты нашим confratelli[182] из Венеции и Константинополя, передать им свой опыт и знания.

— Прекрасный план, отец. Но на его осуществление потребуется много времени — добиться богатства, начиная с малого? Ведь у вас с дядей Маттео нет капитала для торговли, кроме мешочков с мускусом и шафрана, да и того осталось совсем немного.

— Если верить венецианской легенде, самым богатым из всех купцов стал иудей Нашимбене, у которого первоначально не было ничего, кроме бездомного кота, которого он подобрал на улице. Легенда гласит, что предприимчивый иудей отправился в королевство, наводненное мышами, и, давая его жителям напрокат своего кота, заложил тем самым основу богатства.