Анти-Ахматова - Тамара Катаева

П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 114

Наследование, ученичество, ход времен — это то, без чего было бы неинтересно жить. Если бы каждый творец создавал что-то совсем свое, никак не связанное с предыдущим, он создал бы новый хаос. Гармония — это сладкое взаимодействие. Начетнически скрупулезно изучать строчка за строчкой, выискивать слова, совпадения, реплики — неблагодарный и неблагородный труд. Не зря она с непродуманным восторгом говорит, что пушкинистам на семинаре дали механическую задачку: подсчитать реплики Пушкина Шенье — никто не взялся. Пушкинистам было интересно в Пушкине другое — куда он шел… Конечно, если этот вопрос рассмотреть под другим углом зрения: брал-не брал, сколько, делился ли — то проблема приобретает жгучий интерес. Не для всех. Анне Андреевне — именно это и интересно. «Анна Андреевна взглянула лукаво».

«Пушкин этот — удивительный комбинатор!»

П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 133

О Томашевском. АА говорила мне о Томашевском, что, по ее мнению, он во всех своих работах по Пушкину преследует «тайную» цель: «найти Пушкину благородных предков» — доказать, что Пушкину источниками служили и оказывали на него влияние, главным образом, перворазрядные поэты, классики, — а не второстепенные. АА иллюстрировала свою мысль примерами (упоминала Мильтона, Корнеля и др., между прочим). И сказала, что такое желание Томашевского, конечно, очень благородно, но, однако, черное все же остается черным, а белое — белым.

П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 240

«Черное — черным» — это значит, что «брал» — значит «брал».

3.05.1926.

Весь день, однако, несмотря на болезнь, АА занимается — читает Шенье, вспоминает соответствующие места у Пушкина, находит влияния, отмечает их… Составленный вчера список растет.

П. H. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 132

Достав четвертый том Пушкина в издании «Просвещение» и привезя его АА, и раскрыв его и заглянув в примечания к Онегину, я увидел, что там о Шенье по поводу этого места нет ни звука. АА выбранила это издание (она вообще не считает его хорошим).

П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 240

Она хотела бы, чтобы это — о Пушкине — знал каждый школьник. Кто? — Пушкин. Что делал? — брал.

«Гавриилиада» сделана, по мнению АА, больше всего под влиянием «La Pucelle» Вольтера и этой вещи Парни.

П. H. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 240

АА, сидя у меня, со смехом оторвавшись от книги, сказала — умышленно грубо: «Здорово я краду у Пушкина!» и прочитала мне строки из «Мне дали имя при крещеньи — Анна…» — до «И часто, стоя в голубой воде…», до «Вдали поет о вечере разлук!» — и вслед за тем соответствующие строки Пушкина. (Все, мол, со всеми, дело житейское…).

П. H. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 240

АА составила список всех стихотворений Пушкина, в которых сказывается влияние Шенье, — как известных пушкинистам, так и не известных, найденных ею. Период времени Шенье длится с 1819 по 1827 приблизительно.

П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 131

А всего-то пушкинской жизни сколько было? Сам-то он? Хоть что-нибудь? А?

Пушкинистика в те годы была, как простодушно заметил Бродский в связи с интересом Ахматовой, самой процветающей отраслью литературоведения. Он-то, конечно, не хотел подчеркнуть, что потому-то Анна Андреевна ею и занялась. Назвать ее прямо конъюнктурщицей он не мог, но и не сказать, пусть и без ярлыка, но все, как есть — тоже не мог. Пушкинистика была — и есть — разная: литературоведческая, биографическая, «беллетризованно-психологическая» и т. д. Анна Андреевна занималась пушкинистикой по понятиям.

Подворовывание — тот аспект, который она не оставляла без внимания ни в ком (часто, правда, заподозривая в этом просто благодарных последователей). И тем не менее делала это с резвостью полной сил ищейки. Не жалея иногда и почти родного отца.

Понятие «культурная традиция» Ахматовой неведомо, она заменяет его блатным «брал». Иногда, поскольку «негативизмом она страдала с детства», она упрекала поэтов в отсутствии литературной эрудиции. А скорее всего — зная все (она действительно была проникновенна — не в вульгарном смысле этого слова) — беспроигрышно находила, чем можно ущипнуть — каждого.

Вот в чем сила Иосифа Бродского: он несет то, чего никто не знал: Т. С. Элиота, Джона Донна, Перселла — этих мощных великолепных англичан! Кого, спрашивается, несет Евтушенко? Себя, себя и еще раз себя.

Анна АХМАТОВА. Т. 6. Стр. 333

Я поклонница Бродского и считаю, что его сила — не в этом. Но вернемся к нашему Пушкину: в чем же его сила? В том, что он «нес» Шенье, Шенье, Шенье, или — себя, себя и еще раз себя?

Взаимное обогащение поэтов, преемственность культур она вполне серьезно считает «уголовным преступлением» (у нее ведь чуть что — уголовное преступление).

Я пошутил, что если в ее стихах так же порыться, то и в них можно найти что-нибудь общее с Бодлером. АА стала протестовать, сказала, что очень хорошо помнит свои стихи и что есть только одно место… «Вот вам крест, клянусь, что это простое совпадение…»

П. Н. ЛУКНИЦКИЙ Дневники. Кн. 1. Стр. 256

Читает Эдгара По (и это для нее мучительно из-за кровожадности убийств и ужасов, описываемых им). Находит все новые и новые моменты влияния на Н. Гумилева.

П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 102

Стала мне показывать новые свои изыскания по Николаю Степановичу — читала и дала мне читать, переводила и сравнивала со стихами Николая Степановича — Ронсара. Доводы ее были убедительные и я не мог не согласиться с ней.

П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 281

Вчера она прочла Виллона снова. И вчера она, как-то вдруг осенившись, «поняла» Виллона (ибо одно дело знать поэта, а другое — понимать его до конца, уловить глубинный смысл его творчества), и так «поняв» Виллона, до вчерашнего дня АА смутно чувствовала его влияние на Гумилева, знала, что оно есть, но не знала, в чем именно оно выражается. Вчера она уловила это. И вот что именно: у Виллона есть строки, где он перечисляет женские имена и говорит об их смерти . Эти строки несомненно повлияли на стихотворение Гумилева: «Священные плывут и тают ночи…», в котором есть такое же перечисление имен (И. Эмери, Ахматова, Карсавина), и Гумилев говорит о смерти.

П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 73

Я дал АА листок с названиями ненаписанных (или пропавших) стихотворений Николая Степановича периода «Огненного столпа». АА долго их штудировала, сопоставляла, устанавливала последовательность, чтобы уловить момент максимального сближения Николая Степановича с Бодлером. Ей это удалось. Ее порадовала эта находка.