Песнь крови - Энтони Райан

Ветер мигом улегся, вихрь, хлещущий в лицо песком, превратился в слабое дуновение, и поднятый в воздух песок начал медленно оседать на землю со звуком, похожим на шепот тысячи голосов. Сквозь редеющий мрак Ваэлин увидел темный силуэт всадника, не более, чем в десяти ярдах от себя. Он сразу узнал Дентоса по мечу за спиной. Ваэлин испытал прилив облегчения. Он рысью подъехал к брату, ухватил его за плечо.

– Эй, брат, не время медлить!..

Дентос пошатнулся в седле и тяжело рухнул наземь. Глаза у него были открыты, по лицу разлилась хорошо знакомая бледность. Из груди у него торчала стрела, которая убила его, стальной наконечник был влажным от крови.

* * *

Позднее ему рассказали, что он так и сидел, застывший и неподвижный, точно одно из Ам Линовых изваяний, постепенно проступая из стихающей песчаной бури. Часовые на стенах подали голос, Каэнис отчаянно заметался, спеша открыть запертые было ворота. Преследователи-альпиранцы, рассеявшиеся было во время бури, быстро пришли в себя и устремились к окаменевшему Убийце Светоча. Один успел подъехать ярдов на двадцать, припав к шее коня, натянув лук и приготовив стрелу, осклабясь от торжествующей ненависти. Брен Антеш взбежал на стену над караульным помещением, пронзил стрелой грудь всадника, рявкнул на своих лучников. Тысяча стрел взвилась со стен и черным градом посыпалась на альпиранцев. Почти сотня всадников полегла с одного залпа.

Ваэлин ничего этого не заметил. Он видел только Дентоса, его обмякшее, безжизненное лицо, и наконечник стрелы, металл, блестящий в алой крови. Его окликали со стен – он ничего не слышал. Каэнис с Баркусом вылетели в открывшиеся ворота и остановились в ужасе. Ваэлин не замечал ни их горя, ни их вопросов. «Дентос и стрела…»

– Ваэлин!

То был единственный голос, который он мог услышать. Шерин подбежала к нему, потянулась, схватила его за запястье – костяшки его пальцев, стискивавших поводья, побелели.

– Ваэлин, ради Веры!

Он посмотрел на нее, вбирая ее сострадание, знакомая боль развеяла оцепенение, он всей душой потянулся к ней, одновременно испытывая глубокий стыд.

– Я убийца, – сказал Ваэлин, выговаривая каждое слово холодно и отчетливо.

– Нет…

– Я – убийца.

Он мягко отвел ее руку и пнул Плюя, заставив его двинуться шагом. Они миновали ворота и въехали в город.

Два дня он провел у себя в комнате. Он валялся на кровати, полностью одетым. Джанрил стучался и оставлял под дверью еду, но он не обращал на нее внимания. Каэнис, Баркус и Френтис по очереди приходили и окликали сквозь дверь, но он их почти не слышал. Ему не хотелось ни спать, не пить, ни есть. Остались только Дентос, стрела и песнь, могучая, непостижимая песнь волка, как оглушительное эхо у него в голове. И, конечно, истина, чудовищная истина: «Я – убийца».

Он вспоминал, как пошел к Дентосу просить его участвовать в операции. «Ты у нас лучше всех стреляешь с коня…» – начал он, а Дентос уже собирал вещи.

– Норта был лучше, – заметил он, натягивая лук.

– Норта погиб.

Дентос только улыбнулся – и Ваэлин впервые понял, что он никогда не верил этой его выдумке о судьбе Норты. Много ли еще ему было известно? Какие еще тайны он хранил? И все, что он знал, пропало в один миг, унесенное стрелой незнакомца, который, вероятно, думал, будто застрелил самого Убийцу Светоча. Ваэлин думал, что, возможно, этот человек умер счастливым под градом кумбраэльских стрел. Быть может, он рассчитывал, что боги станут приветствовать его как героя. Как он, должно быть, разочаровался!

Ближе к вечеру второго дня его внимание, наконец, привлекло царапанье под дверью и жалобный скулеж. Ваэлин поморгал, обвел затуманенным взглядом темную комнату, нащупал щетину у себя на подбородке, почувствовал, как от него воняет…

– Надо бы помыться, – пробормотал он, встал и открыл дверь.

Меченый без труда снес его своей тушей и принялся любовно вылизывать ему лицо и подбородок своим жестким языком.

– Хватит, хватит, дурацкая собака! – простонал он, не без труда отпихивая пса. – Все со мной в порядке!

– В самом деле? – Шерин стояла в дверях, сложив руки на груди, и выражение ее лица было отголоском той суровости, которую Ваэлин помнил по первой их встрече. – Потому что выглядите вы ужасно.

Она повернулась, спустилась вниз и через несколько минут вернулась с тряпкой и тазом горячей воды. Она затворила дверь и села на кровать. Ваэлин разделся по пояс и принялся мыться. Меченый пристроил башку на колени Шерин, и она почесывала его за ухом. Ваэлин чувствовал, что она смотрит на его торс, понимал, что она вглядывается в каждый шрам, чувствовал ее грусть.

– Ничего такого, чего я бы не заслужил, сестра, – сказал он ей, потянувшись за бритвой. – Я заслужил все это, и намного больше.

– Так вы, значит, теперь себя ненавидите?

В ее тоне звучал гнев. Очевидно, она все еще сердилась на него за то, что он избил брата-командора Илтиса.

– Я столько всего натворил… Эта война…

Он осекся, ненадолго зажмурился, потом намылил лицо и поднес бритву к щеке.

– Дайте сюда.

Шерин встала, подошла к нему и отняла бритву.

– Вы не выспались, у вас руки трясутся.

Она пододвинула табурет и заставила его сесть.

– Успокойтесь, я это столько раз делала, что уже и счет потеряла.

Ваэлин вынужден был признать, что многие брадобреи позавидовали бы тому, как искусно она владела бритвой. Лезвие скользило по коже точно и уверенно, руки у целительницы были ласковые, прикосновения их успокаивали. На миг он забылся, наслаждаясь ее запахом и близостью. Горе и отвращение к себе исчезли под натиском этого нового для него чувства. Ваэлин понимал, что следует сказать ей, чтобы она перестала, что это неприлично – но он был слишком опьянен, и ему было все равно.

– Ну вот! – она отступила назад, улыбнулась ему, провела пальцем по подбородку. – Так гораздо лучше.

Ваэлина внезапно охватило почти непреодолимое желание снова притянуть ее к себе. Вместо этого он потянулся за тряпкой и стер оставшееся мыло.

– Спасибо, сестра.

– Брат Дентос был хороший человек, – сказала она. – Я скорблю о нем.

– Он был сыном шлюхи и вырос там, где все его ненавидели. Для него в мире не было другого дела, кроме как сражаться и умереть на службе ордену. Но вы правы: он был хороший человек и заслуживал более долгой жизни и более легкой смерти.

– Зачем вы сюда приехали, Ваэлин? – спросила она вполголоса. Гнев исчез, теперь в ее тоне слышалась одна только печаль. – Вы ведь ненавидите эту войну, я же вижу. Ваши таланты, как и мои, были предназначены не для этого. Мы должны были бы служить Вере, которая противостоит алчности и жестокости. А что мы делаем здесь? Что обещал вам король, чем пригрозил, что вынудил вас пойти на это?