Черты и силуэты прошлого - правительство и общественность в царствование Николая II глазами современника - Владимир Иосифович Гурко

6 по 12 ноября 1905 г. На представленные ему заключения этого съезда, содержащие требование о признании за Государственной думой учредительных функций и о выборе этой Думы на основе всеобщего избирательного права, Витте счел соответственным дать письменный ответ, конечно, тотчас оглашенный в печати. В нем было сказано, что первою обязанностью правительства является исполнение царской воли, а посему все, что может служить «к сужению твердой и непреклонной воли государя, правительство должно отклонить». Нельзя было яснее сказать, что он, Витте, готов исполнить все требования общественности, но что не желает этого царь, который и является, следовательно, единственной помехой в этом деле.

Можно ли удивляться после этого, что Николай II не питал никакого доверия к Витте.

Что же касается той паники, в которой обретался в то время Витте, то проявилась она в полной мере именно по поводу произведенного Дурново 3 декабря ареста Совета рабочих депутатов.

В день этого ареста в Совете министров обсуждался проект правил о союзах. Дурново, невзирая на всю важность этого вопроса, в Совет не поехал, а командировал туда в качестве своего представителя чиновника департамента общих дел, наказав ему не обмолвиться ни единым словом о предстоящем в тот же вечер аресте, что последний, конечно, и соблюл. Не успел, однако, Совет министров окончить обсуждение упомянутого проекта, как Витте доложили, что его просит к телефону министр внутренних дел. Витте тотчас направился к находившемуся в другой комнате аппарату, оставив министров в довольно-таки испуганном состоянии. Вызов председателя из заседания Совета министров министром внутренних дел несомненно предвещал сообщение о каком-либо важном и едва ли приятном событии. Надо иметь в виду, что происходило это в самый разгар в провинции революционных эксцессов, осложнившихся именно в эти дни рядом бунтов военных частей и местных команд. Возвращение Витте не способствовало успокоению присутствующих. С буквально белым лицом и с прерывающимся от дрожи голосом он в величайшем волнении сказал: «Все погибло. Дурново арестовал Совет рабочих депутатов». Слова эти произвели впечатление разорвавшейся бомбы. Некоторые члены Совета даже вскочили со своих мест, а управляющий делами Совета Н.И.Вуич затрясся как осиновый лист. Что произошло после, мне неизвестно, так как Витте немедленно прекратил обсуждение вопросов.

С арестом Совета рабочих депутатов революция в Петербурге сразу пошла на убыль, хотя взамен арестованного состава этого Совета и был немедленно избран новый. Не сопровождавшийся никакими выступлениями толпы арест первого состава Совета разрушил тот ореол, которым организация эта была окружена, и притом не только в глазах населения, но и в представлении правительства и самого Витте. К тому же лица, вошедшие в состав нового Совета, не обладали ни опытом, ни влиянием в рабочей среде, а потому он не мог развить своей деятельности. Этот второй Совет был через месяц, а именно 2 января 1906 г., тоже целиком арестован, причем арест его не вызвал никаких протестов даже со стороны рабочих масс.

Однако партийные центры различных революционных организаций продолжали существовать, а не вызвавший никаких волнений в Петербурге арест Совета рабочих депутатов им ясно указал, что, с одной стороны, шансы революции все уменьшаются, а с другой, что рассчитывать на успех вооруженного восстания в Петербурге совершенно не приходится.

При этих условиях они решились на отчаянное средство, а именно на перенесение центра революционных выступлений в Москву, где как по количеству имевшегося там гарнизона, так и по степени его распропагандированности им казалось, что успех вооруженного восстания обеспечен.

С лихорадочной поспешностью принялись они за его подготовку, причем силою вещей она приняла почти открытый характер. Между тем удачная ликвидация Петербургского Совета рабочих депутатов окрылила Витте, и он задумал покончить с революцией одним ударом, а именно позволить Московскому восстанию выступить наружу, благо оно должно было произойти вдали от его места пребывания, и затем дать предметный урок населению и одновременно расправиться со всеми наиболее деятельными главарями революции. Некоторым из своих ближайших сотрудников по Министерству финансов, как, например, А.И.Путилову, на выраженное им изумление, почему власть допускает открытую на глазах у всех подготовку вооруженного выступления в Москве, он именно это и объяснил[553].

Что же касается Дурново, то в Москве он не имел возможности лично принять непосредственное участие в своевременном предупреждении готовящихся событий. К тому же Московское охранное отделение отличалось в то время плохой постановкой розыска.

Однако, когда 8 декабря, благодаря совокупности этих условий, Московское вооруженное восстание не только вспыхнуло, но приняло грозные размеры, а московские власти не проявили для его подавления ни умения, ни должной решимости, Дурново командировал в Москву вице-директора департамента полиции Рачковского лично руководить действиями полиции и войск. Конечно, достиг он при этом успеха лишь благодаря посылке в Москву лейб-гвардии Семеновского полка, возглавляемого решительным генералом Мином, впоследствии оплатившим свою деятельность в Москве своею жизнью: весною 1906 г. он стал жертвою террористического акта. По очистке самой Москвы Семеновский полк был направлен на забастовавшую линию Московско-Рязанской железной дороги, на ближайших к Москве станциях которой засели многие видные партийные работники. Расправа с ними здесь была жестокая: многие были тут же на месте расстреляны.

Усмирением революционной Москвы, однако, нельзя было ограничиться. Надо было еще обезопасить Россию от возвращающихся с Дальнего Востока уволенных запасных. Запасные эти возвращались особыми поездами, но представляли они не воинские части, а буйную, лишенную всякой дисциплины бесчинствующую толпу. Дошло дело до того, что движение на значительной части Великого сибирского пути было ими приведено в полное расстройство. Запасные громили находившиеся у них на пути станции, требовали немедленной дальнейшей отправки, что, ввиду того, что путь этот был одноколейный, было сопряжено с перерывом всего встречного движения и вообще наводили панику на все железнодорожное начальство.

Для усмирения возвращающихся запасных Дурново остановился на генерале бароне Меллер-Закомельском. Генерал этот был известен своей решительностью и беспощадностью, а именно он усмирил севастопольский ноябрьский бунт[554].

Однако при исполнении этого поручения Меллер изобрел хотя и радикальный, но все же безобидный образ действия. Отправился он из Москвы в Сибирь на вооруженном поезде во главе избранного состава воинской карательной части. Затем при встрече с поездом запасных, о совершенных коими в пути безобразиях имелись у него сведения, он его немедленно оцеплял своим отрядом, а затем приступал к постепенному выпуску из оцепленного поезда небольших групп запасных, которым тут же учинял жестокую порку.

Желаемый результат получился в полной мере. Выпоротые запасные за весь последующий путь держались тише воды, ниже травы. Мне рассказывал очевидец о своей встрече с таким побывавшим в переделке у Меллера проездом на одной из больших станций