Благородный дом. Роман о Гонконге - Джеймс Клавелл

Не говоря ни слова, он положил ежедневник на стол и в задумчивости прислонился к шкафу. Девица не обращала на него никакого внимания. Открылась дверь.

— Прошу прощения, сэр, вас к телефону!

Вид у сержанта Ята был довольный, и Армстронг понял, что переговоры прошли плодотворно. Хотелось бы узнать точные цифры, но это уже будет вопрос достоинства, и придется принимать какие-то меры.

— Хорошо, сержант, оставайтесь здесь, пока я не вернусь, — сказал он, желая быть уверенным, что в его отсутствие не будет никаких тайных звонков.

Когда он уходил, Вирджиния Дун даже головы не подняла.

В соседнем офисе Зубастик Ло по-прежнему стонал, обхватив пострадавшую кисть, а Большерукий Так делал вид, что он ни при чем — просматривал какие-то бумаги и громко отчитывал секретаршу за плохую работу. Когда Армстронг вошёл, оба стали кричать, что ни в чем не виноваты, а Ло застонал ещё громче.

— Тихо! Зачем ты прищемил себе пальцы этим ящиком? — спросил суперинтендент и, не дожидаясь ответа, добавил: — Те, кто пытается подкупить честных полицейских, заслуживают немедленной депортации. — В наступившей мертвой тишине он взял трубку. — Армстронг.

— Привет, Роберт. Это Дон, Дон Смит из Восточного Абердина…

— О, привет!

Армстронг встревожился. Он не ожидал звонка от Змеи, но старался говорить вежливо, хотя ему был противен и сам Смит, и то, чем тот занимался на своей территории. Одно дело, когда за счет незаконного игорного бизнеса пополняют свои скудные доходы констебли и низшие полицейские чины из китайцев. И совсем другое, когда свое влияние продает, получая за это комиссионные, как какой-нибудь мандарин в старом Китае, британский офицер. Почти все считали, что Смит нечист на руку, но доказательств не было, он не попался ни разу, не состоял под следствием. Ходили слухи, что у Змеи есть влиятельные заступники, повязанные с ним совместными делишками и погрязшие в собственных неблаговидных начинаниях.

— Что случилось?

— Чуть повезло. Я так думаю. Ведь ты ведешь дело о похищении Джона Чэня, верно?

— Да. — Армстронг загорелся любопытством. Взятки взятками, а копом Смит считался толковым: уровень преступности в Восточном Абердине был самым низким в колонии. — Да. Что у тебя?

Смит рассказал о старой ама, сержанте Моке и Очкарике У, а потом добавил:

— Он смышленый парнишка, этот У, Роберт. Я бы рекомендовал его в Эс-ай, если захочешь передать эту информацию дальше. У проследил за старой потаскухой до самого её довольно грязного логова, а потом позвонил нам. К тому же он исполнителен, а в наши дни это редкость. Я подумал и приказал ему сторожить поблизости, а если она выйдет, позвонить. Что ты думаешь по этому поводу?

— Стопроцентная наводка!

— Каковы будут распоряжения? Подождать или взять и допросить как следует?

— Подождать. Могу поспорить, этот Вервольф больше не вернется, но стоит подождать до завтра. Не снимай наблюдения и держи меня в курсе.

— Хорошо. Ох, просто замечательно!

Армстронг услышал, как Смит радостно фыркнул в трубку, и озадачился: с чего это Змея такой довольный? Потом вспомнил об огромной сумме вознаграждения, предложенной Великими Драконами.

— Как твое предплечье?

— Плечо. Вывихнули, черт бы их подрал. И я потерял свою любимую фуражку, проклятье. А в остальном все в порядке. Сержант Мок проверяет сейчас всю нашу фототеку. Я приказал одному из своих парней составить фоторобот. Думаю, я и сам видел этого подонка. У него все лицо в оспинках. Если у нас есть что-нибудь на него, мы прищучим сукина сына до захода солнца.

— Превосходно. Как там у вас дела?

— Все под контролем, но обстановка скверная. «Хо-Пак» ещё выплачивает, но слишком медленно. Все знают, что состояние у банка критическое. Я слышал, что по всей колонии происходит то же самое. «Хо-Пак» конец, Роберт. Очередь не кончится, пока не будет выплачен последний цент. У нас здесь ещё наплыв вкладчиков в «Вик», и толпа меньше не становится…

У Армстронга дыхание перехватило:

— «Вик»?

— Да, они выдают наличность мешками, а новых вкладов не поступает. Триад целый рой… щиплют, должно быть, по-черному. Мы арестовали восемь карманников и разогнали двадцать с лишним стычек. Я сказал бы, все очень скверно.

— Но ведь «Вик», несомненно, в порядке?

— Только не в Абердине, старина. Что касается меня, я уже ликвиден. Закрыл все свои счета. Снял все до цента. У меня все в порядке. На твоем месте я сделал бы то же самое.

Армстронг чувствовал, как к горлу подступает тошнота. На счету в «Виктории» хранится все, что он накопил за целую жизнь.

— С «Вик» должен быть полный порядок. Там все средства правительства.

— Правильно. Но в конституции ничего не говорится о том, что твои деньги тоже защищены. Ну ладно, мне надо возвращаться на работу.

— Да. Спасибо за информацию. Сожалею, что так получилось с твоим плечом.

— Я думал, мне голову, черт возьми, проломят. Эти подонки едва не завели свое прежнее «бей гуйлао». Думал, мне кранты.

Армстронг невольно содрогнулся. Со времени беспорядков пятьдесят шестого года его неотступно преследовал кошмар: та беснующаяся, вопящая толпа. Дело было в Коулуне. Только что перевернули машину, в которой ехал швейцарский консул с женой, и подожгли её. Армстронг вместе с другими полицейскими рванулся сквозь людскую гущу на выручку. Когда копы пробились к машине, консул был уже мертв, а его молодая жена горела заживо. Пока её вытаскивали из машины, вся одежда на ней сгорела и кожа слезала, как змеиный выползок. А вокруг мужчины и женщины, молодые и старые неистовствовали: «Бей гуйлао…»

Он содрогнулся, до сих пор не в состоянии забыть запах горелой плоти.

— Господи, какой ужас!

— Да, и все это за один рабочий день. Буду держать тебя в курсе. Если этот чертов Вервольф снова появится в Абердине, мы сделаем так, что ему будет тесно, как у комара в заднице.

14:20

Просматривавший почту Филлип Чэнь вдруг замер, и лицо у него посерело. На конверте было написано: «Мистеру Филлипу Чэню, вскрыть лично».

— Что случилось? — спросила жена.

— Это от них. — Трясущимися руками он показал конверт. — От Вервольфов.

— Ох!

Супруги сидели за обеденным столом, накрытым на скорую руку в углу гостиной в доме на самой вершине холма Струанз-Лукаут. Диана нервно поставила чашку с кофе.

— Открой его, Филлип. Но лучше носовым платком. Чтобы не стереть отпечатки пальцев, — с тревогой добавила она.

— Да-да, конечно, Диана, какой я глупец!

Филлип Чэнь сильно сдал за последнее время. Его пиджак был наброшен на спинку стула, а рубашка намокла от пота. В открытое окно у него за спиной влетал легкий ветерок, но было жарко и влажно, над островом нависла полуденная дымка. Ножом из слоновой кости Филлип осторожно вскрыл письмо.