Адреса любви: Москва, Петербург, Париж. Дома и домочадцы русской литературы - Вячеслав Недошивин

И – полыхнуло! На года, на – десятилетия! Не его убивали – себя. Сергей Смирнов: «Нет поэта более далекого от народа». Борис Полевой: «Не хотим дышать с ним одним воздухом». Сергей Антонов: «Нобель перевернулся бы в гробу, если бы узнал». Сергей Баруздин: «Собачьего нрава не изменишь!» Выступали Безыменский, Ошанин, Зелинский, Слуцкий, Николаева, Солоухин, Мартынов, Инбер. Что говорить, почтенный Шкловский и Сельвинский, почти ученик Пастернака, отдыхая в Ялте, и те извернулись и, пусть в курортной газетке, но выразили свое единодушие с пауками.

«Моя вина, – покаялась в старости Ивинская, его Лара. – Если бы я, Аля Эфрон, Кома Иванов и Ира не подготовили и не подсунули ему на подпись покаянные письма – он и не подумал бы их подписывать. Потому и продвинули эту идейку через нас, наши страхи, наши руки, наше влияние…»

Такая вот история! Он, как помним, не хотел быть первым поэтом, но с 1930-х негласно стал им. Потом, после судилища на Поварской, стал изгоем. Потом – на долгие годы и после смерти – опальным, но именно потому в сознании интеллигенции опять первым. А теперь? А теперь, когда сошел уже налет «запрещенности», флер оппозиционности, когда вновь и уже спокойно мы прочитали всё, написанное им, – кем стал он теперь? Мне кажется, вновь и не первым, и, уж конечно, не великим – просто известным поэтом.

Музы на небе, и прежде всего Клио, муза истории, все-таки справедливы. Ведь мы, еще вчера считавшие, что стих «Ты так же сбрасываешь платье, как роща сбрасывает листья, когда ты падаешь в объятья в халате с шелковою кистью» – великий стих, сегодня, вчитавшись, всё не можем понять: как же «халат с кистью» умудрился оказаться у героини стиха, кстати, Ивинской, под ее платьем? Чушь же! И таких нелепостей находят в его стихах всё больше и больше: читайте блестящий анализ его поэзии в книге В.И.Сафонова «Борис Пастернак. Мифы и реальность». Беспощадный анализ! И, кстати, Пастернак и сам никого не щадил при жизни. В поэзии – не щадил. Ахматова на старости лет скажет: «Не признавал никого. Я была дружна с ним, но ни разу не слышала ни одной похвалы..» Он ведь и сам тасовал, как колоды, этот самый «ранжир» поэтов. Трижды переадресовывал свою стихотворную строчку «Нас мало. Нас, может быть, трое // Горючих, донецких и адских…» Сначала имел в виду себя, Ивана Аксенова, совсем забытого ныне, и Сергея Боброва. Позже настаивал: имел в виду опять-таки себя, но еще Асеева и – Маяковского. А потом, в Берлине, посылая книгу «Темы и вариации» Цветаевой, вдруг надписал ей: «Несравненному поэту М.Ц. “донецкой, горючей и адской” (стр. 76) от поклонника ее дара, отважившегося издать эти высевки и опилки и теперь кающегося». Номер страницы в инскрипте обозначал ссылку в книге всё на тот же стих: «Нас мало. Нас, может быть, трое…» Могла ли не заметить этого, не усмехнуться всевидящая Клио? А вслед за ней ведь и мы…

Да, заканчивая книгу о «домочадцах» русской литературы, не могу не сказать об этом. Известный, крупнейший, даже знаменитый поэт ХХ века Пастернак – не велик. Нет, не велик, увы. Он – автор доброй сотни безупречных стихов, если совсем не открывать беспомощных и просто смешных виршей про войну, создатель крепких, но уже не безупречных переводов и – вполне среднего, по меркам минувшего века, но вовремя прошумевшего романа «Доктор Живаго». Он ведь и сам признавался (об этом пишет в дневнике К.Чуковский), что «роман выходит банальный, плохой, да, да, – но надо же кончить его…» Роман, что уж там говорить, вполне конъюнктурно, на волне холодной войны, получивший Нобелевскую премию… Вот и всё!.. Велика Цветаева, велик Блок, Есенин, Хлебников, даже Мандельштам, стихи которого, «ворованный воздух», и ныне непонятно как сделаны. А Пастернак, как верно заметил Иван Толстой в книге «Отмытый роман», просто всю жизнь «очень умело возводил здание пастернаковедения». И, сравнив его с поэтами ХХ века, убийственно закончил: возможно ли «вообразить литфондовскую дачу Мандельштама или – личного шофера Цветаевой?..» Великих всегда единицы – что тут поделаешь. Хотя еще через полвека и этот ранжир, возможно, изменится. Кто-то скатится ниже, кто-то, напротив. – взлетит и станет истинным, не назначенным вождями небожителем. Ведь первый признак величины поэта в меняющемся мире – востребованность его у нас, читателей. Это – главное! Верьте своей руке, скользящей по поэтическим полкам, когда она ищет, что вам хочется перечитать, когда надо вспомнить забытую вдруг строку, прочитать любимое стихотворение на ночь ребенку или – в споре о жизни – процитировать, может, самую гениальную строфу.

…Небо и три сосны – вот и весь почетный караул у могилы Пастернака. Похоронен на взгорке в Переделкине, словно и после смерти – тянется к облакам. Словно дает понять: нет – ничего не кончено, друзья! Словно хочет, чтобы там, в вышине, над верхушками сосен, мы за свистом вольного ветра услышали бы голос его, его «гудёж» и самый главный совет, а может, завет его:

«Нужно писать вещи небывалые, нужно совершать открытия и чтобы с тобой происходили неслыханности, вот это жизнь, остальное всё вздор…»

И это, разумеется, неопровержимо!

Адамович Г. Одиночество и свобода. СПб., 1993.

Айхенвальд Ю. Силуэты русских писателей. М., 1994.

«А за мною шум погони…» Борис Пастернак и власть. Документы. 1956–1972.

М., 2001.

Азарх-Грановская А.В. Воспоминания. Беседы с В.Д.Дувакиным. М., 2001.

Аксакова В.С. Дневник. М., 2004.

Алданов М. Портреты. М., 1994.

Александр Блок в воспоминаниях современников: Т. 1–2. М., 1980.

Александр Блок. Исследования, материалы. СПб., 2011.

Александрова Т. Истаять обреченная в полете. Жизнь и творчество М.Лохвицкой. СПб., 2007.

Аллой Рада. Париж для зевак. СПб., 2010.

Алянский С. Встречи с Александром Блоком. М., 1972.

Амфитеатров А.В. Жизнь человека, неудобного для себя и для многих.

Т. 1–2. М., 2004.

Андреев Л.Н. Дневник 1897–1901. М., 2009.

Андреева-Бальмонт Е.А. Воспоминания. М., 1997.

Анна Ахматова в записях Дувакина. М., 1998.

Анненков П.В. Литературные воспоминания. М., 1989.

Анненков Ю. Дневник моих встреч. М., 2001.

Антипина В. Повседневная жизнь советских писателей. 1930–1950-е годы.

М., 2005.

Ардов В. Великие и смешные. М., 2005.

Ашукин Н., Щербаков Р. Брюсов. М., 2006. (ЖЗЛ).

Бабаев Э. Воспоминания. М., 2000.

Бальмонт К. О русской литературе. Воспоминания и раздумья. М., 2007.

Баранов В. Горький без грима. Тайна смерти. М., 1996.

Бахрах А. Бунин в халате и другие портреты. По памяти, по записям. М., 2005.

Бахтин М.М. Беседы с В.Д.Дувакиным. М., 2002.