Путь к золотому дракону - Лариса Телятникова

— Ой, может, и Мятного… — Я смутилась и выхватила у эльфа листок. — Может, даже Магного, тут непонятно написано.

— Нет такого слова, — авторитетно заявил Яллинг. — Сойдемся на Мятном.

— А мне Матный нравится больше, — ухмыльнулся Хельги, но его прервали.

— А для чего его вызывают? — с любопытством спросил Валентин.

Я спешно освежила в памяти все фольклорные познания.

— Ну, дети любят все таинственное… — Фраза была осторожная, потому что точного объяснения я не помнила. — Вроде как возможность соприкоснуться с таинственным миром магии и духов… А, вспомнила!.. Если он Мятный, значит, то же самое, что Конфетный. Его конфетой угостить надо, и он тогда что-нибудь расскажет. Вот, здесь написано…

Тут влез Яллинг, предпочитавший словам действия.

— Да что мы голову ломаем?! — заявил он, отбирая листок. — Хельги, гони конфету, щас мы его живо вызовем!

— Да у меня… — начал было вампир, но эльф перебил его:

— Элен обойдется, давай сюда!

Недовольный Хельги полез в карман — судя по всему, бездонный — и вытащил оттуда конфетку в пестрой обертке. Эллинг выдернул ее у вампира из пальцев, и, прежде чем я успела сказать, что все это детские игры и полная чушь с магической точки зрения, эльфы хором зачитали текст с листа.

Раздался негромкий хлопок, и над партой в воздухе появился гномик. Был он мал, размером приблизительно с локоть, имел длинную бороду, нос картошкой и весьма недобрый взгляд. Откуда бы мы его ни вытащили, там определенно остались значительно более важные дела.

— Работает… — восхищенно выдохнул Эллинг.

Гномик медленно обвел нас взглядом и нехорошо прищурился. На конфету он, что характерно, не обратил никакого внимания. У меня появилось весьма нерадостное предчувствие: есть вариант, что Элен следовало сказать всем нам большое спасибо, потому как если даже конфетный гномик не в восторге от угощения, это о чем-то да говорит.

Тут конфетный дух перебрал ножками на одном месте, упер руки в боки, открыл рот и высказал все, что он о нас думает, таким отборным лыкоморским матом, что странно было слушать его из уст западного по сути своей существа. Гномик, точно прочтя эту мысль, перешел на эльфийский, и у Эллинга с Яллингом одновременно загорелись глаза и уши. Один из братьев даже потянулся за пером, но тут благородный Ривендейл вышел из ступора — первым, как и подобает наследнику древнего герцогского рода. Вампир взмахнул рукой, пытаясь ликвидировать гномика, и это оказалось стратегической ошибкой.

Сделав изящный пируэт, гномик легко ушел от чары, осыпав Генри фейерверком ругательств на его языке. Хельги даже закашлялся, а гномик помчался вдоль ряда, взбежал вверх по стене и оказался на потолке, вверх тормашками. Далее он просто нарезал круги, все наращивая скорость и с каждым разом приближаясь все ближе к застывшему от изумления магистру Назону.

Адепты бросили писать и ошарашенно внимали безднам родного языка, неожиданно открывшимся перед ними. Аунд Лиррен упоенно строчили, забывая лишний раз обмакнуть перо в чернила, Ривендейл шел пятнами, явно набираясь злости, чтобы предпринять вторую попытку, — пока что его останавливало внимание преподавателя. И тут аудиторию озарила алая вспышка.

Гномик заорал благим матом и помчался еще быстрее. Теперь мои глаза даже не замечали самих его перемещений: по полу, потолку и стенам мелькала цветная смазанная полоса. Зато вопли зазвучали громче — кажется, гномик обиделся. Еще бы, когда тебя ни с того ни с сего лупят боевым заклинанием…

Боевым?!

И тут до меня дошло. Сжав парту, я уставилась вниз, на магистра Назона, — а он, приняв классическую стойку, чуть прищурившись, швырял одно за другим мощнейшие заклятия по практически недосягаемой цели. Мысль в голове была только одна, да и та, похоже, выжимка из учебника: что-то насчет того, что в экстремальных условиях в человеке пробуждаются давно забытые навыки и умения.

Рядом громыхнуло особенно сильно. С потолка посыпалась известка. Заклинание срикошетило, и я автоматически выставила Щит. Оглянувшись, я заметила, что его поддерживают все пятеро сидевших рядом.

— Яльга, ложись!! — вдруг не своим голосом завопил Генри, и в следующий момент я очутилась под партой. Там было тесно, ибо мгновением раньше туда нырнули все остальные.

Сверху доносился шум битвы и запах гари. Не походило, что у Марцелла заканчиваются силы, наоборот, с каждым мгновением он входил во вкус. В воплях гномика прорезалась боевая тональность.

— Вот интересно, кто ж его так качественно боевой магии учил? — выразил общее мнение Хельги, озабоченно рассматривающий обожженную руку.

Генри хмуро глянул в мою сторону.

— Да мне только один такой известен, — заявил он. — Учитель…

Чувствовалось, что вампир хочет кое-что добавить, но паузу с успехом заполнил гномик, как раз в этот момент очень удачно проносившийся неподалеку.

Народ озадаченно замолчал, проводя несложные вычисления.

— Эй, Яльга, — дернул меня за рукав Яллинг, — это ж сколько тогда твоему мужу лет? Неплохо он сохранился!

— Сколько-сколько… — Я попыталась вспомнить. — По-моему, тридцать пять.

— А он тебе не наврал, а? — Пол дрогнул, с грохотом обрушилась доска. — А то стиль-то… э-э… чувствуется.

— Ну что, Яльга… — Голос Генри прямо-таки сочился ядом. — Теперь у тебя нет сомнений, как этот… гномик называется?! Мятный, значит, конфетно-мармеладный! Лыкоморским же языком написано было: Матный! Как в твоем возрасте можно быть такой наивной?!

Кажется, последнее слово он хотел заменить другим, но в последний момент решил поберечься. И правильно: когда сверху прицельно лупит Марцелл, а снизу добавлю я, мало никому не покажется.

На помощь мне пришел Валентин.

— Ну, Генри, — примирительно сказал он. — Она просто поверить не могла! Добро бы кто еще, а то — дети!

Над партой со свистом пронеслась очередная комета, взорвавшаяся двумя-тремя рядами выше. Сидеть там никто не сидел, потому обошлось без жертв, если не считать того, что шальная искра прожгла Генри дырку на штанах.

— Какие ж это дети?! — злобно возразил он, рассматривая дыру. — Это ж сволочи!

Миролюбивый де Максвилль пожал плечами. Возражений он, похоже, не имел.

Я тоже не ответила, прислушиваясь к обстановке снаружи. Взрывы и раскаты не прекратились, но стали заметно реже, а к запаху гари вдруг добавился тонкий цветочный аромат. Хельги вдруг ткнул пальцем в сторону: в просвете между сиденьем и партой виднелись две стройные ножки в эльфийских чулках и башмачках из василисковой кожи, на высоченных каблуках, выточенных из кости горгульи.

Твердые ногти выбили по крышке парты быструю дробь. Я осмелилась выглянуть наружу.

Магистр Ламмерлэйк щелкнула пальцами, призывая отвергнутую гномиком конфету, зашуршала оберткой — а миг спустя раздался еще один хлопок, и гномик исчез, прерванный на середине особенно заковыристой фразы.