На грани потопа - Клайв Касслер

На шоссе царило всеобщее ликование. Вставший на пути потопа «Юнайтед Стейтс» настолько плотно перегородил своим корпусом пробоину в разрушенной перемычке, что поступление воды из Миссисипи в Призрачный канал практически прекратилось. Какие-то жалкие струйки еще просачивались по краям, но всем уже было ясно, что угроза катастрофического наводнения миновала. Один только адмирал Сэндекер держался особняком и почему-то не радовался. Отойдя в сторонку от шумной толпы, он стоял на обочине, с тоскливой печалью взирая на погрузившиеся почти до ватерлинии в прибрежный ил безжизненные и изуродованные останки некогда гордого и прекрасного судна. Кто-то подошел к адмиралу сзади и встал рядом.

— Смерть корабля — всегда трагедия для моряка, — тихо сказал Сэндекер, не поворачивая головы. — Даже если это не твой корабль.

— Он ушел достойно и погиб с честью. О нем еще долго будут помнить, — попытался утешить его Руди Ганн.

— Наверное, — вздохнул адмирал. — И все-таки чертовски жаль, что теперь его уже наверняка отправят на переплавку.

— Да, пожалуй, — согласился Руди. — После всего, что с ним сотворили, реставрировать лайнер в первозданном виде обойдется дороже, чем построить новый.

— Слава богу, что Дирк и Ал все же сумели предотвратить беду.

— Честь и хвала им за это. Боюсь, правда, что очень многие из тех, кого они сегодня спасли, так никогда и не узнают, кому обязаны жизнью, — с грустью проговорил Ганн.

Между тем с юга и севера по рассеченной взрывом автостраде уже двинулись колонны грузовиков и тяжелой техники, сформированные и направленные к прорыву по распоряжению генерала Фрэнка Монтеня. Со стороны Батон-Ружа потянулись караваны барж, нагруженных бутовым камнем и щебнем. Саперный батальон Инженерного корпуса высадился на шоссе, и опытные гидростроители, ветераны многолетней борьбы с рекой и ее буйным характером, незамедлительно приступили к восстановительным работам. А люди и снаряжение продолжали прибывать и прибывать, стягиваясь со всех низовий от Виксберга до Нового Орлеана. Благодаря удачной позиции, занятой осевшим на дно лайнером, инженеры рассчитывали закончить ремонт дамбы в кратчайшие сроки и вновь открыть движение по поврежденной дороге.

Человек опять не позволил Отцу-реке проложить себе новое русло. Но то был лишь очередной эпизод в его противостоянии с водной стихией — не первый и далеко не последний. Война еще не закончилась, и одному Богу известно, каким будет ее исход.

30 апреля 2000. Вашингтон, округ Колумбия

Среди прочих представителей дипломатического корпуса, аккредитованных в столице США, посол Китайской Народной Республики Цянь Мянь выделялся необыкновенной тучностью. Его растянутые в перманентной улыбке губы почти не разжимались, и мало кто мог похвастаться тем, что видел зубы господина посла, за исключением его личного стоматолога. Лунообразное лицо в обрамлении коротко подстриженных аккуратным ежиком черных волос и вальяжная дородная фигура с первого взгляда вызывали ассоциацию со знаменитой статуей умиротворенного Будды, сидящего в позе лотоса со сложенными на выпуклом животике руками. В отличие от некоторых своих предшественников, Цянь никогда не выражал публично ортодоксальных коммунистических идей, ограничиваясь нейтральной светской болтовней, чем снискал уважение и расположение как своих коллег-дипломатов, так и американской политической элиты. Общительный, отзывчивый, неизменно щедрый и хлебосольный, он быстро обзавелся в Вашингтоне множеством влиятельных друзей и вращался в кулуарах Капитолия и Белого дома с непринужденностью Чеширского Кота.

Предпочитая западный стиль деловых отношений, посол договорился встретиться с Шэнь Цинем по просьбе последнего не в своей резиденции, а в изолированном кабинете лучшего вашингтонского китайского ресторана. Гурман и чревоугодник. Цянь любил совмещать приятное с полезным и частенько обедал здесь в обществе «нужных» людей — главным образом, правительственных чиновников и сотрудников президентской администрации. Он тепло приветствовал прибывшего магната и усадил за уже накрытый столик, ломящийся от изысканных деликатесов. Даже наедине с соотечественником посол не перешел на китайский и с самого начала повел беседу на безупречном английском.

— Счастлив снова видеть вас, мой дорогой друг, — первым заговорил Цянь. — Прослышав, что вы опять посетили Вашингтон, я с нетерпением ждал встречи с вами, но не смел беспокоить своим навязчивым вниманием вашу уважаемую особу, зная о том, как много у вас неотложных дел.

— Приношу мои глубочайшие извинения, дорогой Цянь Мянь, — в тон собеседнику откликнулся Шэнь, — за то, что не нанес вам визит сразу по приезде. К сожалению, как вы справедливо заметили, накопилось столько запутанных и трудноразрешимых проблем, что мне не удалось выкроить ни одной свободной минутки. Как вам, возможно, уже известно, сегодня утром я получил сообщение, что мой проект по переброске вод Миссисипи в новое русло, проходящее через Сангари, потерпел крах.

— Я в курсе ваших затруднений, уважаемый Шэнь Цинь, и вполне разделяю вашу скорбь по поводу досадного фиаско столь многообещающего предприятия, — кивнул посол, продолжая улыбаться своей дурацкой, словно приклеенной, улыбочкой; магнатом внезапно овладело страстное желание заехать ему кулаком по зубам, чтобы раз и навсегда стереть ее с лица собеседника. — С сожалением вынужден уведомить вас, что Председатель Люань Линь крайне недоволен. Контрабандные операции с участием судов принадлежащей вам компании с некоторых пор стали привлекать излишне пристальное внимание, что вызывает законные опасения относительно дальнейшего развития долгосрочной программы инфильтрации Североамериканского континента и служит источником постоянной головной боли для очень многих в Пекине.

— Вы знали о моих планах, уважаемый Цянь, — возразил гонконгский судовладелец, — и безоговорочно их одобряли — точно так же, как одобряли и поддерживали их Председатель Люань Линь и премьер Кунь By. Я сделал все, что в человеческих силах, чтобы претворить их в жизнь. Меня не в чем обвинить. Я предусмотрел все возможные и невозможные варианты противодействия со стороны федеральных силовых структур, но я не мог предотвратить вмешательства в последний момент каких-то сумасшедших фанатиков из НУМА.

— НУМА — отнюдь не силовая структура, — вежливо напомнил посол.

— Знаю, но это их сотрудники сначала сорвали с таким трудом налаженную деятельность базы на озере Орион, затем уничтожили мой опорный пункт на Призрачном канале и, наконец, не позволили «Юнайтед Стейтс» поставить заключительную точку в гениальном — иначе не назовешь! — плане превращения Сангари в крупнейший порт и оплот китайского влияния на всем Юго-Восточном побережье Америки. Этих людей всего двое, и мне известны их имена.

— Мне они тоже известны, как и многое другое, о чем вы изволили умолчать, уважаемый Шэнь, — спокойно парировал Цянь Мянь. — Ваши наемники неоднократно пытались убить директора департамента специальных проектов НУМА и его подружку, агента Службы иммиграции и натурализации. Вы совершили серьезную ошибку, открыв на них охоту и не поставив меня в известность. Это в Китае еще можно без всякого шума убрать человека, но мы с вами не дома, а в Штатах не принято, как здесь выражаются, «беспредельничать» и «наезжать» на американских граждан. Мне поручено передать вам, уважаемый Шэнь, что еще одно покушение на жизнь вышеупомянутых лиц будет расценено как безответственное поведение с вашей стороны и повлечет за собой самые серьезные последствия.