Алхимик - Питер Джеймс

Она в ужасе отпрянула. Что-то ткнулось ей в грудь, а потом что-то влажное и расплывчатое коснулось щеки. Теперь на нее из темноты одно за другим прыгали какие-то создания, их перепончатые лапы путались у нее в волосах, тыкались в грудь, карабкались на плечи и на живот; затем они залепили ей лицо, и Монти ничего не видела, потому что их лапы топтались у нее на глазах.

Она отчаянно отрывала и отбрасывала их, но из темноты на нее прыгали все новые и новые существа с упругими гибкими лапами.

— О господи, помогите мне! — Они дождем падали на нее с потолка, пытаясь сбить с ног и задавить общим весом. — Помогите! Пожалуйста, кто-нибудь, помоги-и-и…

— МОНТИ! — Голос прозвучал непонятно откуда, словно с другой планеты. — Монти! Дорогая! — Это был голос Коннора, мягкий спокойный шепот. — Монти, дорогая, все в порядке, проснись, ну давай же, просыпайся!

Она медленно открыла глаза, зажмурившись от неожиданной яркости прикроватной лампочки, и, смутившись, обвела взглядом комнату, видя перед собой обеспокоенное лицо Коннора. Они были в гостиничном номере. В… в… Она не могла припомнить, где именно. Но не в апартаментах Коннора в Лондоне? Нет. В Америке? Да, в Вашингтоне. Но то облегчение, которое она испытала, когда этот сон рассеялся, тут же исчезло — к ней вернулись воспоминания о прошедшей ночи.

Вашингтон.

Дом матери Коннора.

Она пыталась повеситься.

Шея у нее болела, и она осторожно прикоснулась к ней, потому что боль усиливалась при малейшем прикосновении. Доктор Кроу! Это доктор Кроу пытался заставить ее покончить с собой.

Она посмотрела в глаза склонившегося над ней Коннора и увидела в них тревогу и озабоченность. Волосы у него были взъерошены, а лицо полно такой теплоты, такой нежности…

— Не оставляй меня, — прошептала она. — Пожалуйста, не оставляй меня.

Он легко поцеловал ее в лоб.

— Не беспокойся. Я здесь. Что тебе приснилось?

Она помялась, словно опасаясь, что упоминание о сне вернет его обратно или как-то превратит в реальность.

— Лягушки. Мне снилось, что вся комната полна этих проклятых созданий и что они… они… нападали на меня.

— У тебя с лягушками связаны какие-то неприятные воспоминания? Я помню, как одна оказалась у тебя в кухне и действительно напугала тебя.

Она сглотнула комок в горле.

— С самого детства… Это глупо, и прости, что я разбудила тебя, но…

— Ты мне рассказывала. Это не глупо. У каждого человека есть то, чего он боится.

— Коннор, что со мной вчера на самом деле было?

— Ты подверглась психической атаке. Доктор Кроу как-то добрался до тебя… и, загипнотизировав, внушил тебе желание повеситься.

— Неужели это возможно?

— Моя мать специалист… она всю жизнь изучала такие вещи. Есть несколько человек, которые могут сфокусировать свое мышление, собрать в единое целое энергию, нацелить ее на что-то. Примерно такой силой обладают шаманы, она присуща колдунам вуду. И это совершенно реально.

— Значит, доктор Кроу обладает такой силой?

— Как выясняется, да. — Он помедлил, прикидывая, стоит ли ей рассказать, как он едва спасся в такси. Решил, что не стоит.

Она коснулась пальцами его щеки, чтобы удостовериться — он живой, он рядом.

— Значит, отныне так и пойдет, Коннор? Мы будем жить в постоянном страхе?

Он промолчал.

— Господи, а я-то думала, что «Бендикс Шер» — это сон наяву. Я думала, что теперь-то будут решены все наши проблемы и я получу возможность вести нормальную жизнь. — Она с горечью рассмеялась.

— Ты когда-нибудь вела нормальную жизнь? — тихо спросил он. — И вообще кто ее вел?

Она вздохнула, прежде чем ответить.

— Когда-то я ее вела. Я была ребенком, и моя мама еще была жива, — грустно сказала она. — Как было хорошо в те дни. Я вела себя как и другие дети, мы вели ту же жизнь, что и другие семьи. Вот это я имею в виду. А как ты? Когда ты был ребенком…

— Это было давным-давно. Это было тогда, а это — сейчас.

— Ты всегда так говоришь.

— Это универсальная истина; ничто не остается в неизменности. Да и масштаб, которым мы мерим вещи и события, меняется. Мерило, которое в семилетнем возрасте казалось мне совершенно нормальным, решительно отличается от того, которым я пользуюсь сейчас.

Задумавшись, Монти поняла, что в общем-то он прав. Она придвинулась поближе к нему и сказала;

— Что бы ни случилось, я надеюсь, какое-то время мы проведем вместе. И я надеюсь на это больше всего в мире.

— Как и я. — Он поцеловал ее. — Хочешь еще поспать?

Она помотала головой:

— Я окончательно проснулась.

— По нашему времени. Мы же живем по английским часам.

Поерзав, она осмотрела строгую, но уютную обстановку комнаты.

— В этом доме ты и вырос?

— Он был немного поменьше. Примерно на четверть. Мама сделала к нему пристройку.

— Она зарабатывает деньги, занимаясь ясновидением для нефтяной индустрии?

— Ей выпала удача.

— Она снова выходила замуж?

— Нет. У нее очень сильный характер — и мало кто из мужчин способен сосуществовать с такой женщиной.

Она рассматривала его лицо.

— А почему у тебя с матерью разные фамилии?

— Я прикинул, что «Бендикс Шер» запомнил фамилию моего отца, что могло вызвать у них настороженность, когда я поступил в компанию. И я обрел себе новое обличье, вот и все.

— Имеет смысл, — согласилась она, испытав облегчение при его ответе.

Коннор закурил сигарету и дал Монти затянуться; она закашлялась, и ее мысли вернулись к сегодняшнему дню.

— Что же мне делать с тем обедом в Белом доме, где папе завтра выступать?

— Пока не думай на эту тему. Разве что ты захочешь сообщить, что докладчик был похищен.

— Слушай, — оживилась она, — а это не такая плохая идея. Я могу это сделать — у нас же есть лента с записью, так? Это вызовет черт-те что…

— Нет, — спокойно сказал он. — Это слишком опасно.

— Почему?

— Потому что «Бендикс Шер» очень и очень хитрое учреждение. И потому, что ты хочешь вернуть себе живого отца, а не добиться его смерти.

— Я не понимаю.

— Просто верь мне.

— Служба организации, чем могу помочь?

— Это Всемирный конгресс по генетике? — спросила Монти.

— Да, совершенно верно.

— Говорит Монтана Баннерман. Я звоню по поводу своего отца, доктора Баннермана, который, как предполагалось, должен выступать завтра, и…