Дин Рид: трагедия красного ковбоя - Федор Раззаков

В последние несколько месяцев Ламберц зачастил в Ливию, что было не случайно. После того как Египет пошел на сепаратные переговоры с Израилем, он настроил против себя весь арабский мир и заставил его сплотиться. В декабре 1977 года лидер Ливии Муамар Каддафи разрешил Арафату собрать у себя в Триполи совещание руководителей палестинских организаций, в том числе и представителей Фронта отказа. Там было принято решение выступить единым фронтом. Именно для согласования общих вопросов с лидерами ООП в Ливию тогда приехал и Ламберц.

Между тем в феврале 1978 года египетско-израильские переговоры зашли в тупик, и президент Египта Анвар Садат запросил помощи у Вашингтона. Там ему пошли навстречу: Картер взял на себя миссию по урегулированию переговорного процесса. Кроме этого, Египту была оказана и военная помощь: впервые США начали поставлять туда новейшие самолеты. Посредничество Вашингтона встревожило арабский мир и его союзников, которые продолжали вынашивать планы по срыву этого процесса. Именно для согласования очередных вопросов по этой проблеме в самом начале марта в Ливию вновь отправился Вернер Ламберц. Эта поездка стала для него роковой.

Как гласила официальная версия, трагедия стала возможна из-за неисправности вертолета, на котором Ламберц перемещался по Ливии. С большой высоты вертолет рухнул вниз, погребя под своими останками восемь человек: одного пилота, трех телохранителей и четверых высокопоставленных деятелей: Ламберца, Пауля Марковского (заведующего отделом международных связей ЦК СЕПГ), Таха Шерифа Бен Амера (секретаря Высшего народного комитета (Совет министров) СНЛАД по связям), Ахмеда Бушагура (заведующего протокольным отделом Высшего народного комитета по иностранным делам).

Большинство простых немцев было уверено, что эта трагедия произошла не случайно. Никому не хотелось верить в то, что самый энергичный и молодой член Политбюро мог погибнуть так нелепо – из-за неисправности вертолета. Гораздо привлекательнее выглядела версия о том, что Ламберца убрал Хонеккер, опасаясь, что тот метит на его место. Что касается Дина, то его переполняли двоякие чувства. С одной стороны, он достаточно хорошо знал Хонеккера и вполне допускал, что тот может совершать в политике какие-то нечистоплотные поступки. Однако в то, что он способен на убийство, Дин поверить не мог. С другой стороны, Дин знал, что политика дело грязное и может сломать даже самого правильного и принципиального политика.

Понимая, что ответов на свои вопросы он в одиночку не найдет, Дин попытался кое-что выведать у Альберта Нордена. Придя к нему по поводу некоторых вопросов, которые возникли у него в ходе работы над сценарием «Телль-Заатар», Дин как бы случайно спросил:

– Потеря такого человека, как Ламберц, сильно ударит по нашей политике на Ближнем Востоке?

– Есть такая поговорка: незаменимых людей нет, – сухо ответил Норден. – Ламберц, конечно, был опытным политиком с большими связями среди ближневосточных руководителей, но его гибель – это всего лишь короткий сбой в работе огромного аппарата. Однако твой вопрос вызван отнюдь не заботой о нашей ближневосточной политике. Ты, как и многие, ищешь определенный подтекст в этой трагедии. Я ведь прав?

Увидев, как смутился его собеседник, Норден продолжил:

– Нет там никакого подтекста. Да, на первый взгляд все в этом деле выглядит подозрительно. Но я лично видел заключение технической экспертизы, которая указывает на то, что вертолет упал на землю из-за неисправности двигателя.

– Но экспертизу можно подделать, – выразил сомнение Дин.

– Можно, но это независимая экспертиза двух сторон. Ты не забывай, что в этой аварии погибли еще и два высокопоставленных ливийских руководителя. Так что перестань забивать себе голову всякими глупостями и переключись на свой сценарий. Тем более что с ним у тебя могут возникнуть определенные проблемы.

– Какие?

– А ты сам этого не видишь? После того как Израиль нанес удар по палестинцам (15–20 марта Израиль проводил операцию «Литани» по зачистке Южного Ливана от бойцов ООП. – Ф. Р.) и передал власть Армии Южного Ливана, там наступило относительное затишье. И в этот самый момент ты собираешься снимать фильм о зверствах фалангистов в том же самом Южном Ливане. Я думаю, что это вызовет определенные вопросы у Хагера (Курт Хагер – главный идеолог СЕПГ. – Ф. Р.), да и не только у него.

– Вы считаете, что мой фильм может взорвать обстановку на Ближнем Востоке? – не скрывая своего удивления, спросил Дин. – Но это же всего лишь произведение искусства и не более того. Фильм будет посвящен мужеству палестинцев, которые недавно опять угодили в самое пекло – их буквально месили гусеницы израильских танков. Вот я и хочу показать…

– Ты зря пытаешься убедить меня в своей правоте: я не имею ничего против твоей картины, – прервал на полуслове монолог Дина Норден. – Поэтому свое красноречие ты прибереги не для меня, а для Хагера.

Несмотря на этот разговор, Дин не прекратил своей работы над сценарием и даже более того – стал работать еще интенсивнее. Параллельно он успевал заниматься и другими делами. Так, 6 апреля он выступил с концертом на 80-летии Академии искусств ГДР. А в двадцатых числах того же месяца отправился в Москву, чтобы принять участие в работе XVIII съезда ВЛКСМ.

Дин ехал в Советский Союз, преисполненный больших надежд. Причем связаны они были отнюдь не с его общественной деятельностью, а с личной жизнью: он рассчитывал возобновить свой роман с Эве Киви. В последние годы они почти не виделись, занятые каждый своими проблемами. Киви активно снималась в кино и продолжала встречаться с бывшим врачом Альенде Данило Бартулиным. Однако к весне 1978 года их роман уже закончился. Причем по вине Киви. Когда в октябре 1976 года она гостила у него в Мексике, Данило сделал ей официальное предложение руки и сердца. Но Киви отказала ему, не захотев строить счастье на чужом горе: ведь в первой семье Данило росло пятеро детей.

Когда Дин узнал об этом, он очень обрадовался и возобновил переписку с Киви. Незадолго до своего приезда в Москву в апреле 78-го он прислал ей очередное послание, полное признаний в любви, с обнадеживающей припиской: «Жду встречи. Жду весну. Думаю о будущем». Киви тоже была счастлива возобновлению романа и специально отправилась в аэропорт Шереметьево-2, чтобы встретить Дина. Вместе с ней туда же отправился и один из боссов ЦК ВЛКСМ Сергей Коняев, который знал Дина еще по Конгрессу миролюбивых сил в Стокгольме в 1970 году (это он пригласил Дина на хоккейный матч с участием сборной СССР).

Коняев был весьма обходителен с Киви и всю дорогу до аэропорта, сидя на заднем сиденье служебной «Волги», нахваливал Дина и сулил хорошие перспективы их с Киви роману. В порыве откровенности Коняев даже проговорился, сообщив актрисе информацию, которая не была предназначена для ее ушей.

– Мы проверяли Дина тринадцать лет и теперь полностью в нем уверены, – сказал Коняев, стряхивая пепел с сигареты в раскрытое окно «Волги». – Так что, думаю, теперь вам разрешат пожениться.

– А вы уверены, что мы захотим это сделать? – поинтересовалась в свою очередь Киви.