Вместе с русской армией. Дневник военного атташе. 1914–1917 - Альфред Нокс

Практически везде казенный транспорт использовался для целей, для которых он никоим образом не был предназначен; одной из таких задач стала доставка делегатов до мест проведения митингов и обратно.

Все мысли были только о политике. Я сидел с генерал-квартирмейстером 7-й армии за день до того, как мы отправлялись на передовую, когда объявились два члена Петроградского Совета. Они прибыли для того, чтобы прочитать две лекции: «Мир и война», а также «Об Учредительном собрании». Разве не смешны были эти людишки, эти демагоги, мечтавшие об абстрактных целях накануне наступления, которое могло решить судьбу России!

Единственным шансом было то, что на них произведет впечатление количество сконцентрированных близ фронта для поддержки наступающих войск артиллерийских орудий. Один из наводчиков, с которым мне довелось говорить, признался, что за три года он «никогда прежде не видел даже приблизительно такого количества орудий»!

Было ясно, что командование видит своей главной задачей избежать кровопролития, но ведь дисциплина могла быть восстановлена только таким путем. Сколько же русской крови можно было спасти, если бы вовремя использовали надежные части для энергичного восстановления порядка с самого начала развала в армии.

История VII Сибирского армейского корпуса может послужить типичным примером постоянного колебания командования. Корпус был сформирован осенью 1915 г. в районе Риги, и в его состав вошли 12-я и 13-я сибирские дивизии. До того, как осенью 1916 г. его включили в состав 7-й армии, корпус уже отличался неумелым командованием и, похоже, уже был заражен немецкой пропагандой.

К концу мая 1917 г. корпус, куда вошла вновь сформированная 19-я сибирская дивизия, находился на отдыхе в районе Коломеи, когда поступил приказ возвращаться на фронт в окопы. 10 тыс. солдат повиновались, остальные отказались. Комиссар доложил об этом в Военное министерство, которое, в свою очередь, прислало приказ о расформировании четырех полков. Но солдаты были при оружии, а поскольку они отказались повиноваться приказу комиссара сдать его, то решили «дать им еще один шанс».

На этот раз еще 5 тыс. солдат решили выполнять приказ. А в это время первые 10 тыс. были сведены в сводную сибирскую дивизию и твердо отказались принять обратно своих бывших товарищей. Те 5 тыс. человек так и остались во втором эшелоне.

Оставалось еще примерно 3 тыс. человек, жаловавшихся на болезни. Однако, когда туда была назначена медицинская комиссия, пройти ее согласились всего 800 человек. Всем им предоставили от двух до четырех месяцев отпуска при запасных полках для восстановления здоровья.

Вечером 28 июня на юг был переброшен II кавалерийский корпус, который должен был привести в чувство оставшихся солдат корпуса. Мятежников окружили и предложили им сдаться до 18 часов 29-го числа. Сначала они даже попытались окапываться, но выпущенные высоко в воздух несколько снарядов шрапнели заставили их переменить решение, и они сдали оружие. Когда вечером 29-го числа Савинков доложил об этом генералу Гутору и спросил у того, что делать с разоруженными 1500 солдатами, генерал ответил: «Они пойдут в наступление». Он явно решил не наказывать бунтовщиков.

Через несколько дней после того, как 800 человек получили отпуска по болезни, командующий 7-й армией генерал Белкович на автомобиле отправился в сводную сибирскую дивизию, чтобы провести с солдатами беседу о грядущем наступлении. Солдаты как раз собрались на митинг, куда был приглашен и генерал. Командующего спросили, почему он решил предоставить отпуск 800 мятежникам, а их, 10 тысяч верных правительству солдат отправил в окопы. Вопрос был сложным, и Белкович ответил, что он ничего не знал об этом, так как не видел соответствующей телеграммы. Тогда один доброволец призыва прошлого года спросил генерала, как он может называть себя командующим армией, если он даже не знает, какие телеграммы отправляют от его имени. Это так взволновало генерала, что он упал в глубокий обморок.

Наступление отложили в связи с тем, что все ожидали прибытия Керенского с совместным заявлением съезда Советов рабочих и солдатских депутатов и исполнительного комитета Союза крестьянских депутатов. Честно говоря, документ, который он привез, вряд ли стоил того, чтобы его дожидаться. В нем солдат действительно призывали идти в наступление, но только затем, чтобы «доказать свою организованность и силу, добавить всю мощь голоса России к призыву стран-противниц, нейтральных и союзных государств ускорить окончание войны». Это не вселяло в солдат энтузиазма. Содержание приказа Керенского от 29 июня было более верным, но фраза «Я призываю армию, укрепленную силой и духом революции, идти в наступление» всем офицерам на фронте казалась издевательством.

По прибытии на фронт Керенский с присущей ему энергией попытался воздействовать убеждением на одну из худших дивизий в армии – 2-ю гвардейскую пехотную.

Суббота, 30 июня 1917 г. Поезд командующего фронтом, Козова

Когда вчера Керенский приехал во 2-ю гвардейскую дивизию, солдаты разделились на две группы: примерно шесть тысяч собрались вокруг него, а еще четыре тысячи расположились в нескольких сотнях метров на собственный митинг. Керенский заявил, что хотел бы поговорить со всеми, и попросил, чтобы «враждебная группировка» присоединилась к первой группе. Те отказались, назвали его «буржуем» и заявили, что намерены всегда бороться с буржуями. Они отказались слушать и присланного к ним офицера, который должен был переубедить их. Солдаты выкрикивали: «Долой войну! Долой всех!» Керенский находился в дивизии в течение двух часов, но сумел переманить в свою группу лишь очень немногих из сгрудившейся неподалеку толпы оппозиции. Гренадерский полк является худшим в дивизии, отчасти оттого, что он потерял больше офицеров убитыми, чем прочие гвардейские полки, отчасти из-за деятельности прапорщика-поляка, прошедшего обучение в районе Лемберга. В 1-й и 2-й гвардейских дивизиях можно считать нормальными только Преображенский, Семеновский и Измайловский полки, остальные пять – в скверном состоянии.

Хорошо, что Керенский заполучил такую «оплеуху», так как это поможет ему понять нынешнее состояние вещей, о котором, со слов посла, он не имеет представления.

Завтра воскресенье 1 июля. Что принесет этот день?

Воскресенье, 1 июля. Вечер

Никакого успеха не будет.

Давно было принято решение, что основное наступление состоится в полосе Юго-Западного фронта и одновременно или несколько позднее на других фронтах будут наноситься вспомогательные удары. Для главного удара был выбран участок шириной 28 миль, из которых 13 миль к северу от деревни Куропатники относились к 11-й армии, а 15 миль южнее – к зоне ответственности 7-й армии.

Если коротко, план предусматривал выход на западный берег реки Золотая Липа с последующим наступлением в северо-западном направлении и выходом к Лембергу.

На Юго-Западном фронте были предусмотрены еще две вспомогательные наступательные операции:

А. Удар V армейским корпусом на узком фронте, в 19 милях южнее города Броды. Удар должна была поддерживать 6-я гренадерская дивизия Особой армии, от которой впоследствии пришлось отказаться из-за нежелания солдат дивизии идти в бой.