Память душ - Дженн Лайонс

100. Королева Демонов

(Рассказ Джанель)

Джанель не знала, как долго она пробыла в заключении.

И темница ее была совсем не обычной. Она выглядела как переплетение туннелей из черного льда. Там не было выхода – лишь череда петляющих, извилистых тропинок, которые разветвлялись, огибали друг друга и возвращались назад. Это был лабиринт, и она понятия не имела, как туда попала.

Но картина всегда была одна и та же. Она вновь оказывалась на вершине этой стеклянной пирамиды, где Сулесс постоянно пытала ее. И она вновь оказывалась в темнице.

Она была вполне уверена, что все это было нереальным. Чем больше она смотрела на стены своей волшебной темницы, тем больше убеждалась, что это всего лишь метафора льда. Это было что-то другое.

Возможно, драгоценный камень.

Она попыталась найти выход, но стены были защищены от любой атаки, которую она могла придумать. Они были построены тщательно и предусмотрительно именно для того, чтобы заточить души, верхнюю и нижнюю, и удержать их на месте. Сулесс сделала это, чтобы самой использовать тело Джанель. А потом, когда у Сулесс будет время, она еще раз попытается выведать у Джанель секрет превращения в демона.

Путешествовать между Мирами-Близнецами по собственному желанию, иметь возможность создавать тело по собственному желанию. Никто никогда больше не захватит Сулесс.

Джанель поймала себя на том, что жалеет, что она на самом деле не демон. Тогда бы она могла сбежать. К сожалению, ценой этого побега будет возможность того, что Сулесс тоже получит доступ к этим знаниям. Это было немного затруднительно.

В конце концов она решила, что ничего не поделаешь. Каждый раз, когда Сулесс пытала ее, она теряла немного больше своей нижней души, своей силы тенье – если она ничего не сделает в ближайшее время, то вскоре окажется в положении, когда вообще ничего не сможет сделать.

Она перестала искать выход из лабиринта, села и сосредоточилась на том, что она вообще может сотворить в этом однообразном пейзаже. С какими законами она вообще могла работать? Могла ли она найти в них лазейку?

По прошествии непостижимого количества времени Джанель поняла, что ее тело было весьма… дискретным. Заменяемым. Податливым. Она могла разобрать себя по частям, изучить их со всех сторон и собрать заново. Делая это в очередной раз, она начала понимать, что некоторые части… не совсем пропали. Точнее, не пропали вовсе. Но были подавлены, оцеплены. Какие-то ее части оторвали, смотали в клубок струн и спрятали где-то в другом месте, так что они были близки, но не касались ее тела. Она попыталась подергать за эту струну, а затем начала использовать ее, чтобы наметить карту лабиринта.

И лишь когда струна натянулась, она получила к себе полный доступ. Она прожила целых пять жизней, прежде чем Ксалторат впервые нашла ее. Первая жизнь была очень длинной, а следующие – очень короткими. Пол был разным. В промежутках между этими жизнями она отправлялась в Страну Покоя, которая в те ранние дни не столько представляла собой оцепленную территорию, находившуюся под контролем богини, сколько была обычными землями, ближайшими к источнику, куда все души в конечном итоге отправлялись, чтобы возродиться. И каждый раз, оказываясь там, она понимала, что ей настолько скучно, что хотелось начать все сначала.

Потом ее нашла Ксалторат. Это было дважды, и каждый раз, как только Джанель начинала вспоминать свои предыдущие жизни, Ксалторат отрывала от нее очередной кусок и связывала его метафорической нитью. Формально это был не гаэш, нет. На тот момент ее души хранились в нужном месте.

Затем она стала Эланой, и Ксалторат, найдя ее в третий раз, вместо того чтобы вновь связать кусок души, просто разорвала путы – и она все вспомнила.

И она смогла иссечь Саррика из Вол-Карота. После этого она смирилась со своей смертью, довольная тем, что, по крайней мере, дальше будет с ним, но Док – страстно упрямый Док – не позволил ей умереть. Так что она прожила еще какое-то время, лет пятьдесят или около того, плюс-минус, и, по крайней мере, попыталась хоть немного изменить мир к лучшему. Если бы она помнила, что сделала с Сарриком, то, возможно, выбрала бы другой путь, но этого не было. Ксалторат заглянула к ней еще раз. В конце концов Элана умерла, на этот раз от старости, а не от родов. После этого она еще долго оставалась в Стране Покоя, потому что там был Саррик, который все еще не восстановился.

И Атрин помогал ему.

А потом явились Восемь Стражей и вызвали добровольцев.

Если Саррик первым поднял руку, то как она могла не быть второй?

Она не ожидала, что Атрин будет третьим из вызвавшихся, но это было так, и в этом было некоторое утешение. Она с нетерпением ждала начала новой жизни.

Поэтому она позволила себе возродиться, ничего не помня. Но она не рассчитывала на Ксалторат. На то, что Ксалторат захочет усилить ее невежество, стирать ее воспоминания каждый раз, когда стены вокруг них начинали рушиться.

Джанель поняла, что Ксалторат боится ее.

Примерно в то время, когда она пришла к этому выводу, она заметила впереди свет. Он был огромным, ярким и близким. Он мерцал сквозь все грани и скалы туннелей из драгоценных камней вокруг нее, как будто она смотрела на солнце сквозь завесу черной воды. Это был маяк. Это было что-то, на что она могла бы нацелиться, если бы только смогла сбежать из своей тюрьмы.

Он звал ее, практически выкрикивал ее имя, отчаянно пытаясь привлечь ее внимание[246].

Но она не могла покинуть пещеры. Или могла? Неужели драгоценный камень, в котором она оказалась, действительно помешал ей пересечь Завесу? Это остановило бы нормальную душу. В этом она была уверена. Но душа Джанель уже тысячи лет не была нормальной. Ксалторат так часто врала. Демон не имел никакого отношения к тому, кем была Джанель. Она пыталась абсолютно развратить Джанель, но не смогла. Сулесс была прискорбно права: Ксалторат не превращала Джанель в демона.

Она с самого начала была демоном.

Так что Джанель прошла сквозь Завесу. Формально она умерла, но формально она умирала каждую ночь. И сейчас ей это прекрасно удалось. Оказавшись на другой стороне, она пошла на свет и нашла дорогу домой.

(Рассказ Сулесс)

– Мы уходим, – прошептал ведьме король Келанис, и даже ей пришлось признать, что это казалось самым мудрым решением.

Келанис был абсолютно убежден, что они выиграют это дело, но это было до