Распутин. Вера, власть и закат Романовых - Дуглас Смит

Вечером 17 декабря великий князь Николай Михайлович приехал в Императорский яхт-клуб, чтобы узнать, что слышно об исчезновении Распутина. В клубе было полно народу, все говорили только об одном. Премьер-министр Трепов твердил, что слухи об убийстве – это просто «чепуха», очередная провокация Протопопова. Великий князь следил за Дмитрием, сидевшим за соседним столом. Он отметил, что Дмитрий был «бледен как смерть». Тем вечером они не разговаривали, но великий князь слышал, что Дмитрий сказал: «Распутин или исчез, или был убит». Вскоре после этого Дмитрий уехал из клуба в Михайловский театр5.

Элла вернулась из Сарова в Москву вечером 17 декабря. В Сарове она неделю молилась за «дорогих» Дмитрия и Феликса – прямо накануне их преступления. На следующее утро она отправила две телеграммы: первую Зинаиде Юсуповой – в ней она благословляла действия ее сына и говорила, что молится за него и всю семью. Вторую она отправила Дмитрию, прося, чтобы он написал ей обо всех подробностях своего «патриотического акта»6. Обе телеграммы были перехвачены полицией, и Протопопов проследил, чтобы они были доставлены в императорский дворец. В декабре Элла встретилась с сестрой Дмитрия в Москве и сказала ей, как она рада убийству Распутина и тому, что провидение избрало для этого деяния ее брата и Феликса7.

Мария сразу же выехала из Пскова в Петроград. Брат ее сидел в своем дворце. После убийства он боялся, что сторонники Распутина попытаются отомстить за его убийство. Дорогу к его дворцу расспрашивали подозрительные личности, но полиции удавалось сдерживать их. Ходили слухи, что Дмитрий уже убит. Полицейские агенты в штатском оцепили дворец, чтобы обеспечить его безопасность. «Хорошо правительство, где министр-президент принимает меры против министра внутренних дел», – писал в дневнике великий князь Андрей Владимирович8. Дмитрий был очень напряжен, «лицо у него было осунувшееся, а под глазами черные круги. Несмотря на свою молодость, он выглядел старым», – отметила Мария. Он стоял возле камина и непрерывно курил. Брат с сестрой проговорили до следующего утра. Дмитрий не рассказывал подробностей, но поклялся, что на его руках нет крови, и Мария ему поверила. Он говорил, что надеялся не просто избавить Россию от монстра, но еще и побудить других к действиям, чтобы прекратить бесконечное сползание страны к катастрофе. Несмотря на столь возвышенные рассуждения, Мария чувствовала, что брат глубоко раскаивается в совершенном убийстве9.

Генерал-адъютант Максимович сообщил Дмитрию, что по приказу императрицы он находится под домашним арестом, хотя и признал, что он не имеет права делать этого без прямого приказа императора. Дмитрий телеграфировал великому князь Андрею Владимировичу, при этом категорически отрицая, что имеет какое-то отношение к исчезновению Распутина10.

Феликс тоже продолжал лгать. Вечером 18 декабря он попытался покинуть Петроград, но был задержан полицией на вокзале. Тогда Юсупов бросился к Дмитрию11. 19 декабря Андрей Владимирович вместе с двумя великими князьями приехали к Дмитрию и Феликсу. Они сказали, что хотят знать правду. Несмотря ни на что, они на их стороне. Дмитрий снова настаивал на своей невиновности. Он провел ночь у Феликса с дамами и ушел около трех часов ночи. Во дворе на них набросилась собака, и он застрелил ее из своего браунинга, а потом расстался с дамами на Караванной улице. Домой он вернулся в четыре часа утра. Юсупов подтвердил рассказ Дмитрия12. Мария заметила, что брат ее переживает из-за совершенного, а вот Феликс буквально опьянен этим – в особенности своей ролью в преступлении. Он сказал, что предвидит для себя «великое политическое будущее»13. Когда же приехал великий князь Николай, он с удовольствием обратился к молодым людям: «Les messieurs assasins!» («Господа убийцы!»)14.

Великий князь Павел вскоре после убийства спросил сына, может ли он поклясться именем умершей матери, что на его руках нет крови. Дмитрий поклялся. Павел не понимал, что ему делать, но точно знал, что на это его сына подбил Феликс Юсупов. Он понимал, что произошедшее заставит Александру действовать15. Поговорив с Дмитрием, Павел в одиннадцать вечера 19 декабря отправился к Николаю. Он спросил, по какому праву Александра приказала Максимовичу арестовать Дмитрия. Николай ответил, что это было сделано по его приказу, но Павел понимал, что император лишь прикрывает супругу. Он попросил Николая освободить его сына. Николай сказал, что не готов дать ответ. Царь ответил на следующий день письмом: он писал, что не может освободить Дмитрия, пока идет предварительное расследование: «Молю Бога, чтобы Дмитрий очислился от этого дела, в какое он был втянут в силу своего горячего нрава»16.

Ранним вечером 21 декабря члены семьи Романовых собрались в доме великого князя Андрея Владимировича, чтобы обсудить, что делать, – в частности с Дмитрием. Павел сказал собравшимся, что сын поклялся «на иконе и портрете матери, что он не замарал руки кровью этого человека». Было решено, что, если Дмитрия не освободят, Павел отправится к Николаю и скажет, что под арестом Дмитрий превращается в героя. Учитывая отношение народа к смерти Распутина, преследование Дмитрия возводит его в статус национального освободителя, вокруг которого против престола будут готовы сплотиться все, включая армию17.

В конце концов, 4 января 1917 года к Николаю отправился не Павел, а Сандро. Он попытался уговорить Николая прекратить расследование и освободить Дмитрия и Юсупова – и привел те же доводы. «Дело следует замять и никого не трогать», – сказал он царю. Возможно, Романовы решили поручить этот разговор Сандро, поскольку он был одним из немногих в семье, кто считал убийство неправильным – если не в моральном отношении, то хотя бы в тактическом. Он понимал, что убийство превратило Распутина в мученика, но не поколебало воли Александры. Сандро вспоминал, что он просил Николая немедленно позвонить и отдать приказ о прекращении расследования, но Николай отказался, сказав, что это невозможно. Царь намекнул, что если он так поступит, то не сможет справиться с гневом Александры18.

Тем не менее царь пообещал «быть милостивым». Уйдя из дворца, Сандро телеграфировал вдовствующей императрице и попросил ее повлиять на Николая, чтобы тот прекратил расследование, что она и сделала19. Сандро никогда не простил Юсупова. «Я хотел тогда, как желаю этого и теперь, чтобы Феликс раскаялся бы в своем поступке и понял, что никакие громкие слова, никакое одобрение толп не могут оправдать убийство в глазах истинного христианина»20.

Как и Сандро, великий князь Андрей Владимирович хотел, чтобы расследование прекратилось. Он был уверен, что за этим стоит Протопопов, который хочет выслужиться перед Александрой. Трепов же не поддерживал Протопопова и был на стороне великих князей. Андрей Владимирович чувствовал, что, если Дмитрия отдадут под суд, все закончится «открытым бунтом». Нет смысла поднимать такой шум из-за убийства простого мужика. «Война, враг грозит, а мы такой бранью заняты. Как не стыдно было подымать шум из-за убийства такого грязного негодяя. Срам на всю Россию»21.