Коронная башня. Роза и шип - Майкл Дж. Салливан

Рубена мучили кошмары, прерываемые краткими периодами ужасного бодрствования. Он то засыпал, то вновь пробуждался и под конец уже не мог отличить сны от яви. Постоянной была только боль. В своих снах он умирал, медленно сгорал заживо. В одном Эллисон и Три Бича привязали его, как свинью, к вертелу и поджаривали. Со смехом и ухмылками они смотрели, как трескается и трещит его кожа. В другом сне он оказался в ловушке в спальне Аристы, не смог добраться до принцессы, и они вместе сгорели – сначала она, потом он. Он хотел крикнуть принцессе, чтобы та проснулась и бежала прочь, но его голос из-за дыма был таким слабым и придушенным, что она его не слышала.

Когда он просыпался, Дороти непременно была рядом. В крошечном жилище она, скорее всего, слышала его мучения, но Рубен начал подозревать, что повитуха просто не отходила от его постели. Открыв глаза, он всякий раз видел ее лицо с доброй улыбкой.

Проснувшись утром третьего дня, он почувствовал себя лучше. По-прежнему плохо, но где-то между невыносимо и ужасно, что было большим шагом вперед. Он смог попить, и его не вырвало, а Дороти смогла смазать ему кожу заживляющим кремом, и ей не пришлось слушать его крики.

К полудню он ощутил запах супа или похлебки и понял, что голоден. Однако прежде чем ему удалось поесть, Рубен услышал грохот колес экипажа и крики. Голоса на улице были резкими и грубыми.

– Дорогу королю!

Тут Дороти уронила кастрюлю. Рубен надеялся, что суп не пострадал.

– Откройте именем его величества короля Амрата!

На этот раз дверь не заскрипела, а почти взвизгнула.

– Король приехал за Рубеном Хилфредом, – объявил громкий, повелительный голос.

– Он не сделал ничего дурного! – вскрикнула Дороти.

– С дороги, женщина!

Рубен приготовился, как мог. Происходящее казалось ему немного забавным, и это само по себе вызывало улыбку. Сколько людей посмеется над собственной казнью за преступление, которого они не совершали? Лучше бы он погиб в замке. Тогда он уже смирился со смертью, однако получил еще несколько дней, наполненных мучительной болью. Умереть теперь – каким бы абсурдным это ни казалось – будет несложно. Учитывая его страдания, смерть была не врагом, а скорее приветливой знакомой. Рубен лишь жалел, что не сможет попробовать суп, который так чудесно пах.

Он снова может чувствовать запахи! Не успел Рубен удивиться этому открытию, как в комнату вошли солдаты. Что они с ним сделают? Скорее всего, повесят или отрубят голову. Будет забавно, если его сожгут на костре, но Рубен полагал, что сожжений всем уже хватило. Мгновением позже он изменил свое мнение: возможно, король захочет именно такой мести. Сотворить с ним то, что его отец сотворил с королевой.

Солдаты склонили головы и расступились, пропуская короля. Его сопровождали принц и Ариста. Все они были в черном, принцесса надела то же платье, что носила после смерти леди Клэр. Королевская семья выглядела плохо, их лица были изнуренными и бледными, и лишь кожа вокруг глаз покраснела. Однако Ариста выглядела мрачней других и не отрывала глаз от пола.

Рубен никогда не видел его величество так близко. Король был огромен, настоящий великан с густой колючей бородой. Амрат выглядел таким же усталым, как и другие, но в его глазах бушевал шторм.

– Ваше величество, – сказал один из людей, теснившихся по углам, – это Рубен Хилфред, сын Ричарда.

Рубен увидел, как поморщился король при звуке этого имени. Быть может, костра все-таки не будет. Может, король убьет его прямо в постели. По крайней мере, он смог увидеть принцессу. Она в безопасности.

«Спасибо, Марибор, за этот прощальный дар».

– Тебе известна кара за ложь твоему королю?

– Смерть? – предположил Рубен.

– Смерть, – подтвердил король. – Ты покинул свой пост без разрешения в ночь торжества?

– Да.

– Это в лучшем случае небрежение к обязанностям – и дезертирство в худшем. Тебе известна кара за дезертирство?

– Смерть. – Это Рубен знал.

– Смерть. – Король мрачно кивнул. – Кто-нибудь приказал тебе покинуть пост? Велел войти в замок?

– Нет. – Рубен заметил, что взгляд короля немного изменился, но не понял, что это значило.

– Если ты знал, что обрекаешь себя на смерть, покидая пост, зачем ты это сделал?

– Замок горел. Принцесса и королева были внутри, но никто не пытался их спасти.

– К чему ты это говоришь?

– Они просто стояли вокруг. Канцлер отдал приказ…

– В ту ночь царил настоящий хаос. – Рубен услышал голос лорда Браги, который протолкался в комнату из кухни. – Темнота, огонь, люди, пытающиеся выбраться наружу…

– Говори, что собирался, мальчик, – приказал король.

– Канцлер отдал приказ никому не входить внутрь.

– Это правда? – спросил Амрат Брагу.

– Да, но исключительно ради того, чтобы предотвратить новые потери. Двери были заперты. Ничего нельзя было сделать.

– Это правда, что ты сражался с собственным отцом? – спросил король.

Рубен уставился на свою руку.

– Да.

– Когда ты узнал, что твой отец планировал убить мою семью?

– Я не узнавал. Я предположил это, когда обнаружил цепь на двери в ваши покои. Отец велел мне уходить. Сказал, что поставил меня у ворот для моего же блага. Тогда я понял, что он устроил пожар… и повесил цепь на дверь.

– Брага утверждает, что вступил в схватку с твоим отцом и убил его. Это правда?

Рубен кивнул.

– Отвечай своему королю! – потребовал Брага.

Амрат поднял руку.

– Все в порядке. Скажи мне, мальчик, как ты снял цепь с двери? Замок нашли после пожара, и он оказался цел.

– У моего отца был ключ. Он носил его на поясе.

– Значит, ты отпер дверь и направился в комнату принцессы Аристы?

Рубен снова кивнул.

Король повернулся к дочери.

– Этот мальчик вынес тебя наружу?

Ариста не ответила и даже не подняла глаз.

– Я задал вопрос. Отвечай.

– Возможно.

– Ариста, посмотри на него.

– Я не хочу.

Король погладил дочь по голове.

– Почему?

– Я его ненавижу.

– Ненавидишь… но он спас тебе жизнь, разве не так? Вынес тебя из замка. Другие люди подтвердили, что видели, как он выбежал с тобой на руках. Ты хочешь сказать, что это неправда?

– Правда.

– Тогда почему…

– Он не спас маму. Он позволил ей умереть! Он выжил, а она умерла! Он трус, негодяй, мерзавец… – Ариста разрыдалась.