Дети Силаны. Паук из Башни - Илья Крымов

– Да как угодно! У меня для вас приказ от его величества.

– Именно для меня?

– Именно. Видимо, он предполагал, что вы будете играть некую роль среди этого скопища головорезов в форме. Его величество приказывает вам держать солдат на очень коротком поводке. Знаете, чтобы мы не задавили их в пылу драки.

– Мы? Хинопсы вдруг решили показать себя в бою? – Я посмотрел на гигантов, стоящих, покачиваясь, за спиной тэнкриса.

– Хинопсы не сражаются. Но они служат Мескии, даруя ей оружие. Пусть ваши люди сидят тихо и славят науку! А наука тем временем их защитит.

– Л’Мориа! Они набрались смелости и двинулись к нам! – донесся голос безупречного тана.

– Увидели, что мы не вооружены. – Карнифар гнусно рассмеялся. – Восхитительно, я уже вижу их! Тысячи идиотов, пришедших доказать Императору его неправоту! Мы готовы! Раскрыть вагоны! А вы идите за мной, уважаемые таны, хочу, чтобы вы видели плоды моих трудов своими глазами! Блистательный дебют!

Жутковатый тан спрыгнул с перрона и, перешагивая через шпалы, занял выгодный угол обзора.

Огромные металлические вагоны раскрылись подобно шкатулкам, из них валил густой пар. Он рассеивался, становился жиже, открывая глазам то, что привез «Марк», и в первые мгновения я никак не мог понять, что это такое? Но потом нагромождение металлических деталей вздрогнуло, разогнулось, и на землю ступил стальной великан высотой в пять человеческих ростов. Его округлая, похожая на старомодный пехотный шлем голова вбита в туловище, на спине выделяется горб или же большой железный ранец с торчащими паровыми трубами, а в руках он держит паромет настолько огромный, что любая «Маскилла» показалась бы игрушкой! На талии гиганта подвешены два пулемета, еще один торчит с правой стороны его груди, с левой выпирает малокалиберное орудие, эдакая маленькая мортира. На левой плечевой броните и на знамени, реющем над головой гиганта, белеет герб Мескии.

Но это еще не все. В следующем вагоне «Марк» привез нечто совершенно несуразное, эдакий продолговатый металлический дом гротескных форм, огромный бронестимер на гусеничных траках, я бы сказал.

У этого чудовища имеется устрашающий защитный ковш, усеянный шипами, огнемет в носовой части, башни с парометами «Маскилла» по бокам, маленькая башенка-кочка со спаренным парометом «Калпан» на корпусе и еще одна огромная орудийная башня в задней части. Калибр основного орудия мне неизвестен.

Двадцать вагонов, стальные великаны и самодвижущиеся стальные крепости чередуются друг с другом.

– Дух захватывает, не правда ли?! – закричал старший л’Файенфас, пытаясь прорваться сквозь рев работающих моторов и шипение пара. – Шападо от ШПД! Шагающие паровые доспехи! И армодромы! Их название было навеяно вдохновением! Сверхтяжелый паромет последнего поколения «Цайгенхорн»! Это лучшее, что может предложить мировая военная наука! Лучшее в ближайшие тридцать лет! Пользуйтесь к вящей славе Мескии! Полуполковник, можете начинать!

Ближайший железный великан, имеющий знаки различия пехотного полуполковника на правой плечевой броните, развернул корпус в сторону волны бунтовщиков и поднял свое оружие.

– Выдвигаемся! – прогудел он искаженным и усиленным магией голосом. – Посторонись, кузен!

– Ганцарос?!

– Мы позаимствовали вашего родственника на время. Я решил, что его таланты придутся как нельзя кстати в нашем деле!

– Решил?! Вы что, знали, что все это произойдет?

– Я нет, – вновь улыбнулся старший л’Файенфас. – Но мне сверху примерно описали возможные обстоятельства!

– Император…

– Прозорлив и непостижим, как всегда!

– Огонь!

Двадцать боевых машин исторгли шквал огня. Тысячи погибли в следующие секунды. Великаны поливали врага быстрым огнем, трассерами огромного калибра, а гусеничные крепости били шрапнелью. Они оказались неуязвимы для ответных атак, нет оружия, которое могло бы нанести им повреждения. Развернулась настоящая бойня, каких мне еще не приходилось видеть, а уж я повидал на своем веку! Бунтовщики бросились в бегство, роняя оружие и погибая сотнями, как только очередной великан делал шаг.

– Никакой пощады! Уничтожить врагов империи! Слава Императору! Огонь! Огонь! Огонь!

Ганцарос остался самим собой, безжалостным и целеустремленным, тем, кто вышагивает по трупам, перемалывая их в фарш, и открывает огонь по любой движущейся цели. Я вижу его удаляющуюся спину и шлейф раскаленного пара, белого как молоко в этой холодной и горькой ночи. И у меня нет сомнений в том, что роялисты поставили точку. Еще какое-то время новое оружие будет показывать свою мощь, и количество жертв перевалит за десятки тысяч, тотальное истребление. Потом лимит времени выйдет, и появятся выжившие пленные. Новое оружие Мескии докажет всем странам мира, что их армии устарели. Мы вновь напомним, насколько мы могущественны. А еще мы заставим их вспомнить, насколько безжалостными мы можем быть к своему собственному народу. Что же мы сделаем с ними, посмей они разозлить нас?

– Воистину… Император расчетлив и безжалостен как всегда… Теперь я понимаю, почему угроза бунта его не пугала. Луна, помилуй нас.

Я посмотрел на создателя этих новых боевых машин и почувствовал его восторг, его гордость. Он следит за работой своих творений и восхищается их силой, их мощью! Нет, он не наслаждается криками умирающих, его не радуют их страдания, его оставляют равнодушным их боль и смерть. Он следит за своими машинами, и его сердце поет божественные арии!

– Надо подготовить солдат для зачистки территорий. Мы не будем расстреливать сдающихся, мы будем собирать пленных, всех, кто пожелает одуматься и сложить оружие. Надо рассчитать…

– Твои машины превращают живых существ в компост, братец. Тебе не зазорно создавать такое страшное оружие?

– Зазорно ли мне? Нет, я горд как никогда! Я мечтал о том дне, когда мои машины покажут свою силу и эффективность! А уж против кого они пойдут, мне наплевать. Я отец им, а не хозяин.

– В грядущих войнах потери будут такими, что все предыдущие покажутся возней в песочнице. Благодаря тебе.

– Как всегда ошибаешься, брат. Ты никак не можешь уяснить, что ученый не может быть солдатом, а солдат не может быть ученым. Если кузнец выкует саблю, он может положить ее на землю, и она пролежит на земле годы, пока не превратится в ржавую пыль. Никому эта сабля не причинит вреда. Но если саблю возьмет в руки воин, она начнет впиваться в плоть живых людей. Оружие не имеет воли, оно проводник воли хозяина. Так что это не я убиваю этих людей.

– Мы никогда не придем к общему мнению.

– А мы к этому стремимся?

Я еще раз перебрал в голове все сказанные только что слова, затем еще и еще раз. Что-то в них дернуло меня словно за оголенный нерв.

– Инчиваль, найди нашего шофера, пусть готовит стимер! Полный бак!

– Ты чего?