Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова - Борис Кипнис

Таким образом, занятие русскими Турина приведет к окружению и пленению Итальянской армии Моро. И надо же так случиться: тот, спасая остатки своей армии и отступая на юг к Чеве, сам открыл Суворову путь на Турин. Победа на берегах реки Адды вот уже четвертую неделю приносила союзной армии одни лишь дивиденды: Ломбардия занята, Милан сдался, союзники вошли в Пьемонт, на очереди его столица, Макдональд рискует не соединиться с Моро, а Мантуя при правильном ведении дел сдастся без осады и штурма. Народ поднимается повсеместно против французов и переходит на сторону союзной армии. Много ли полководцев добивались такого результата одной победой?

Между тем новые успехи сопутствовали союзникам: 9 мая началась осада Миланской цитадели, а 12-го уже 60 орудий готовы были открыть огонь, но генерал Беню сдал ее на капитуляцию. 10 мая капитулировала и Феррара, теперь судоходство по реке По было в руках австрийцев – и провиант мог легко доставляться по ней к нашей армии, а гарнизон Мантуи теперь был лишен надежды на помощь и продовольствия с правого берега По. При этом австрийские отряды надежно запирали все выходы из Швейцарии в Ломбардию. Суворов перешел По 11 мая, 13-го он был в одном переходе от Турина, а 15-го отдал Розенбергу диспозицию к взятию пьемонтской столицы, начинавшуюся словами:

Согласно плану, колонны австрийских и русских войск окружали город и готовились к штурму ворот Палле, Порта-Сузина, а также должны были устроить батареи «для стрельбы в город и в вороты [лежащие к реке] По…» [1938] На всю инженерную подготовку давался один день. А на следующий:

Одновременно на кавалерию возлагалась задача:

Как видно, диспозиция не только в общих чертах, но и в деталях повторяла указания перед штурмами Измаила и Праги Варшавской.

Однако же настоящего штурма не было, так как население города было настроено враждебно к французам и с нетерпением ожидало русских. Занятие столицы Пьемонта полководец описал в реляции Павлу I так:

Картина событий описана столь ярко и точно, что прибавить к ней практически нечего: город занят без штурма, французский гарнизон в 3400 человек во главе с генералом Фиорелла осажден в цитадели (замок у Суворова), в арсенале захвачено 382 орудия, 15 мортир и 20 тысяч ружей[1945]. 16 мая фельдмаршал рапортовал императору о победах последних двух недель и взятии столицы Пьемонта.

Любой австрийский полководец после таких успехов мог хотя бы временно почить на лаврах, отправиться на Unterkunft[1946], столь ненавидимый Рымникским, и хотя здоровье требовало отдыха, он писал русскому послу в Вене Разумовскому через два дня после занятия Турина:

И действительно: он обращается с прокламацией к жителям Пьемонта, приказывает преследовать в Пинероле французский отряд генерала Циммермана, требует от генерала Вукасовича выйти на генуэзскую Ривьеру и перерезать сухопутное сообщение Генуи с Францией[1948]. Последнее было крайне необходимо, так как Моро наконец сумел, проложив дорогу в Апеннины, уйти по ней в Геную, избегнув окружения в долине Танаро. Но вскоре от намеченного маневра пришлось отказаться. Во-первых, ожидавшийся на севере Италии корпус генерал-поручика М. В. Ребиндера двигался слишком медленно, а Тугут несколько раз в конце апреля – середине мая 1799 г. пытался направить его в Швейцарию, что лишило бы Суворова подкреплений, без которых нельзя было бы развернуть широкое наступление на Моро и Макдональда. Во-вторых, все тот же Тугут посредством гофкригсрата постоянно перенацеливал значительную часть австрийских войск, входивших в армию Суворова, на осаду Мантуи, туринской цитадели и Александрии, что сокращало силы союзной армии. И в-третьих, Тугут просто сорвал наметившееся воссоздание пьемонтской армии, которую собирался использовать Суворов: австрийский канцлер заявил, что пьемонтцы только тогда получат оружие, когда присягнут служить австрийскому императору, он же воспретил королю Карлу Эммануилу II вернуться из Сардинии в Пьемонт. В результате служить австрийцам пьемонтцы не пожелали и создать вспомогательный корпус в 10–12 тысяч человек, о котором настоятельно писал Суворов[1949], не удалось. Насколько был важен ему последний проект, сказано в конце письма Разумовскому от 13 мая 1799 г. из Турина: