Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова - Борис Кипнис

Но мысль Суворова умеет охватить сразу множество стратегических направлений. И уже 26-го он шлет приказ генералу Штрауху перекрыть путь французов в Ломбардию с севера:

Какое точное понимание стратегически важных направлений: ровно через год именно этим путем первый консул Франции генерал Бонапарт вторгнется в Италию и при Маренго разгромит армию Меласа.

Меж тем положение Моро становилось критическим: отступив с дивизией Гренье в Турин, он нашел там умы народа в брожении, а выдав национальной гвардии оружие из арсенала, дал ей средства к борьбе с французами. Приходилось действовать поспешно: поместив в столичную цитадель 3400 человек с запасами всяческого рода, он с остальными частями покинул город и 26 апреля стоял уже меж Валенцией и Александрией, с полками генерала Лемуана было у него всего до 20 тысяч. Как искусный стратег, он занял центральную позицию, позволявшую кратчайшим путем и оказать помощь Турину, и ударить в тылы русско-австрийской армии, если бы ее вождь поспешил на подходящего Макдональда. В тот же день в штаб Суворова прибыл второй сын императора Павла I великий князь Константин и генерал от кавалерии В. Х. Дерфельден, старый боевой товарищ фельдмаршала по войне в Турции и в Польше в 1789 и 1794 гг. Ему поручалось опекать великого князя и помогать во всем полководцу, принять корпус Розенберга и, если понадобится, заступить на место главнокомандующего на случай внезапной гибели Суворова.

Приезд Константина Павловича сначала доставил полководцу одни лишние заботы и огорчения: отправившись в авангард войск Розенберга, 1 мая вмешался он в ход авангардного дела у Бассиньяно, незаслуженно обидел Розенберга. Результатом стали нарушение распоряжения фельдмаршала, неоправданные потери и опасность пленения наших раненых. В результате 2 мая Розенберг получил грозное приказание от полководца возвратиться к главной армии без промедления. В конце стояла собственноручная приписка:

Однако честный Розенберг отвечал письмом, полным достоинства и осознания своей невиновности:

Узнав, что виновником всего был великий князь, обвинивший генерала, не желавшего нарушать приказ, в трусости, Суворов поступил следующим образом: в приказе по армии от 3 мая, описав несчастное происшествие, он подвел итог:

Это было назидание всем частным начальникам, в том числе и Розенбергу, ибо по смыслу устава он как старший воинский начальник не должен был ни реагировать на предложение великого князя, ни тем более стараться доказать ему, что обвинение в трусости голословно, рискуя жизнями солдат и офицеров[1919]. Генерал по чину был старше Константина Павловича и по должности нес всю тяжесть ответственности, тогда как великий князь хоть и был сыном императора, но должен был тем более соблюдать устав, по сану своему обязан подавать пример воинской дисциплины всем и каждому. А так как по закону судим он быть не мог, то его безответственность была вдвойне преступна. Суворов нашел ему другое наказание:

Вернувшись, жестко отчитал великокняжеских адъютантов. Полученный урок пошел впрок Константину Павловичу. Мы остановились на этом эпизоде столь подробно, чтобы читатель мог уяснить, каково должно быть гражданское мужество в полководце и что соблюдение дисциплины и субординации обязательно для всех в действующей армии.

Последующие дни первой недели мая военное счастье было к нашим войскам благосклонно. 4 мая Багратион занял Нови, исполнив замысел Суворова, и прервал прямое сообщение Тортоны и Александрии с Генуей. 5 мая в связи со сдачей 28 апреля Пиццигеттоне к главной армии присоединился генерал Кейм с 6 батальонами и 6 эскадронами австрийских войск. В это же время пришло известие, что продвигавшийся на севере к озеру Лугано и далее к Беллинцоне Виктор Роган со своими 2700 человек был атакован генералом Лекурбом с 7300 человек. Французы опрокинули русско-австрийский корпус, и тот начал отступать, открывая дорогу из Швейцарии в Ломбардию[1921]. Узнав об этом, Суворов кардинально изменил план и решил переводить армию на левый берег По, чтобы не допустить удара в тыл своей армии. Однако в этот же день Моро рано утром 5 мая перешел реку Бормиду и появился перед Маренго, столь прославившим Бонапарта в следующем году. Французский полководец более не мог занимать свою сильную позицию, после того как Багратион утвердился в Нови, и отрезал его от прямой дороги на Геную. Кроме того, бездействие в предыдущие два дня суворовской армии внушило Моро мысль, что Суворов мог уйти снова на левый берег По либо идти на Макдональда. В любом случае французский главнокомандующий решил проверить, не стоит ли перед ним всего лишь заслон, и если это так, то атаковать и опрокинуть его.