Последнее королевство. Бледный всадник - Бернард Корнуэлл

– Ей опять придется быть заложницей?! – возмутился я.

– Я нуждаюсь в ее снадобьях, – заявил Альфред.

– Из-за которых ее здесь считают аглэсвифом?

Король недовольно посмотрел на меня.

– Если Исеулт лечит меня, значит она орудие в руках Бога, и с Божьей помощью она придет к истине. Кроме того, тебе придется скакать очень быстро, так что ни к чему брать с собой женщину. Ты отправишься в Дефнаскир и, как только найдешь Свейна, прикажешь Одде Младшему собрать фирд. Скажи ему, что Свейна надлежит изгнать из графства, а едва только Одда это выполнит, пусть немедленно явится сюда вместе со своим войском. Он командует моими телохранителями и должен быть здесь.

– Ты хочешь, чтобы я отдавал приказы Одде? – спросил я с насмешкой, хотя в душе был удивлен.

– Хочу. И я приказываю тебе с ним помириться.

– Да, мой господин, – ответил я.

Он почувствовал сарказм в моем тоне.

– Все мы саксы, Утред, и сейчас самое время забыть о былых разногласиях.

Беокка понял, что, если он сейчас победит Альфреда в игре, король рассердится еще больше, и предусмотрительно убрал фигурки с доски.

– Ибо сказано: «Дом, разделившийся сам в себе, не устоит», – вставил он.

– Возблагодарим же Бога за эту истину, – сказал Альфред. – И мы должны любой ценой избавиться от Свейна.

То была великая истина. Я не мог не признать в душе ее правоты. Альфред хотел после Пасхи отправиться воевать с Гутрумом, но вряд ли было возможно это сделать, пока за его спиной оставались войска Свейна.

– Так что найдешь Свейна, – приказал мне король. – И вместе с тобой отправится Стеапа.

– Стеапа?!

– Он хорошо знает местность, и я велел ему во всем тебя слушаться.

– Лучше, если вы отправитесь вдвоем, – серьезно проговорил Беокка. – Помни, Иисус Навин послал в Иерихон двух шпионов.

– Ты посылаешь меня в логово врагов, мой господин, – горько проговорил я.

Однако, хорошенько поразмыслив, я решил, что король поступает разумно. Датчане в Дефнаскире будут повсюду высматривать разведчиков Альфреда, но я говорю на языке врага и могу сойти за своего, поэтому буду в большей безопасности, чем любой другой воин короля. Что касается Стеапы, тот родом из Дефнаскира, знает этот край и принес клятву верности Одде, поэтому лучше всего подходит, чтобы доставить послание олдермену.

И вот мы вдвоем покинули Этелингаэг и под проливным дождем поскакали на юг.

Поскольку мы со Стеапой терпеть не могли друг друга, то почти не разговаривали, если не считать того, что я время от времени предлагал двинуться по той или иной тропе, а он никогда на это не соглашался.

Мы держались близко к большой дороге, проложенной римлянами. Я двигался осторожно, потому что именно такими дорогами пользовались отряды датчан, разыскивающие фураж или добычу. И если Свейн двинется на соединение с Гутрумом, он выберет как раз такой путь.

Но мы не встретили ни одного датчанина. Мы не увидели и ни одного сакса. Все деревни и фермы, которые попадались по дороге, были разграблены и сожжены, и мы путешествовали по мертвой земле.

На второй день Стеапа свернул на запад. Он не объяснил, почему внезапно изменил направление, а просто упрямо взбирался на холмы. Я последовал за ним, ведь мой спутник знал местность, рассудив, что маленькие тропинки, которые он выбирает, приведут нас к голым возвышенностям Дэрентморы.

Стеапа скакал без остановок, его грубое лицо было мрачным, а когда один раз я окликнул его, сказав, что мы должны быть осторожнее, потому что в маленьких долинах рыщут отряды датских фуражиров, он не обратил на меня внимания, а почти галопом понесся вниз, в одну из таких долин, и остановился только тогда, когда показалась усадьба…

Вернее, то, что некогда было усадьбой. Теперь здесь остались лишь влажный пепел и темно-зеленая трава. В тени высоких деревьев, на которых только что появились первые листочки, лежали узкие пастбища, по краям пастбищ густо росли цветы, но там, где раньше стояло несколько маленьких строений, ничего не было, только угли, черный пепел и грязь.

Стеапа, оставив лошадь, пошел туда.

Он потерял свой гигантский меч, еще когда датчане взяли его в плен в Сиппанхамме, поэтому прихватил с собой огромный боевой топор и теперь тыкал его широким лезвием в темные кучи.

Я схватил его лошадь, привязал вместе со своей к обугленному стволу ясеня, некогда росшего рядом со скотным двором, и стал наблюдать за Стеапой. Я ничего не сказал, потому что чувствовал: одно слово – и он взорвется. Великан присел на корточки рядом со скелетом собаки и несколько минут смотрел на почерневшие от огня кости, потом протянул руку и погладил голый череп. На лице Стеапы виднелись слезы, а может, это были капли дождя, тихо падавшего с низко плывущих облаков.

Раньше здесь наверняка жили несколько семей; на южном краю фермы стоял дом побольше, и, исследовав его обугленные развалины, я увидел, куда именно датчане тыкали старыми жердями, чтобы отыскать спрятанные деньги. Я догадывался, что Стеапа вырос здесь, в хибарке раба. Он не нуждался в моем присутствии, и я демонстративно остался в стороне, гадая, не сказать ли ему, что нам, вообще-то, пора продолжить путь.

И тут Стеапа вдруг начал копать, рубить мокрую красную грязь своим огромным топором и вычерпывать землю голыми руками, пока не вырыл для собаки неглубокую могилу. От бедного животного уже остался только скелет. На старых костях все еще держалось несколько клочков шерсти, но плоть сгнила и ребра рассыпались, значит его убили несколько недель назад. Стеапа собрал кости и бережно положил их в могилу.

И как раз в этот момент появились люди.

Вы можете ехать по выжженной мертвой земле и никого не видеть, но это вовсе не значит, что не видят вас. Когда пришел враг, люди спрятались, ушли в леса и ждали там, а вот теперь из-за деревьев вышли трое.

– Стеапа, – окликнул я.

Он повернулся, взбешенный моим вмешательством, но потом увидел, что я показываю на запад.

Стеапа радостно взревел, узнав троих вооруженных копьями людей, и те побежали к нему, бросили оружие и обняли богатыря. Некоторое время все четверо говорили одновременно, но потом успокоились и, отведя одного из местных в сторону, я обо всем его расспросил.

Датчане пришли вскоре после Йоля, сказал он мне. Они появились внезапно, никто даже и не предполагал, что язычники уже в Дефнаскире. Эти трое спаслись потому, что валили бук в лесу неподалеку. Они слышали, какую резню учинили тут, и с тех пор жили в лесах, опасаясь датчан, которые все еще рыскали по Дефнаскиру в поисках еды. Эти люди не видели поблизости саксов. Они похоронили погибших на выгоне, лежавшем к югу от фермы.

Стеапа пошел туда и опустился на колени на мокрую траву.

– Его мать тоже погибла, – пояснил мне местный.