Генералы Великой войны. Западный фронт 1914-1918 - Робин Нейландс

Помимо того, что генералы возмутились его манерами, они обнаружили, что Ллойд Джордж был скуп на факты и почти откровенно лгал остальным членам комитета. Когда Хейг закончил изложение своего плана, премьер-министр объявил, что слышит все это впервые. Затем он заявил, что Хейг и Робертсон хотят ввести в заблуждение комитет по нескольким важнейшим пунктам и что он никогда не слышал о волнениях во французской армии до этого дня. Он также заявил, что французские генералы, если бы они знали о плане Хейга, были бы против него, и дошел до утверждения, что они действительно были против, а Хейг и Робертсон скрыли этот факт от комитета.

Все это не соответствовало действительности. Заключение, доклад Парижской конференции и записка о встрече Хейга с Петэном недвусмысленно свидетельствовали, что Ллойд Джордж и французы были вполне знакомы с планом Хейга и одобрили его. Помимо протоколов конференции личный посланник Ллойд Джорджа Сматс докладывал обо всем этом премьер-министру лично после возвращения из Франции и сообщил ему, что Петэн, французский главнокомандующий, одобрил наступление Хейга, не в последнюю очередь потому, что кто-нибудь должен же был сражаться с немцами на Западном фронте, а французская армия на тот момент была к этому неспособна. Никто, однако, не осмелился назвать премьер-министра Великобритании лжецом в лицо, и поэтому все его критические замечания были внимательно выслушаны членами комитета и неопротестованными занесены в его протоколы.

По правде говоря, вспышки Ллойд Джорджа объяснялись страхом — не за себя и даже не за пост премьер-министра, но страхом дальнейших ужасных потерь, если он одобрит продолжение мессинского наступления. Потери 1916 года были устрашающи, и он больше не верил оптимистическим прогнозам Хейга относительно грядущей кампании. «На протяжении почти трех лет войны я ни разу не слышал, чтобы какому-нибудь наступлению не сулили успеха, — сказал он, — однако за блестящими успехами вначале следуют недели безнадежной и кровавой борьбы… заканчивающейся ничем, кроме продвижения на несколько миль и устрашающего списка потерь». Это была совершенная правда, и все знали это, но какова была приемлемая альтернатива? Если ее не было и Ллойд Джордж не хотел проиграть войну, как он думал ее закончить?

Ллойд Джордж знал, что у него нет аргументов. Он знал также, что его администрация не удержится, если он отправит фельдмаршала Хейга в отставку, была у него также потаенная мысль, что, если принудить Хейга выйти в отставку и после смены главнокомандующего произойдет еще одна катастрофа, публичные протесты покончат с ним. У Хейга и Робертсона не было намерения подавать в отставку, но прежде чем совещание пришло к какому-либо заключению, 1-й морской лорд адмирал сэр Джон Джеллико, командовавший флотом в Ютландском сражении, поднялся и сказал, что наступление Хейга во Фландрии должно продолжаться, поскольку, «если армия не сможет в этом году выбить немцев из Зеебрюгге, война проиграна; мы не сможем продолжать войну из-за отсутствия флота».

Трудно сказать, чем был вызван взрыв Джеллико. Возможно, неверные данные разведки, поскольку в Зеебрюгге базировались только десять германских подводных лодок и их роль в подводной войне была невелика. Он мог быть вызван желанием предостеречь Ллойд Джорджа, настаивавшего на введении системы конвоев, против чего морское ведомство решительно возражало. Это могло быть желание профессионального военного помочь армейским коллегам в споре со «штатскими» политиками. Но каковы бы ни были причины, заявление Джеллико сильно ударило по больному месту Ллойд Джорджа и его комитета: урон, причиняемый немецкими подводными лодками, — десятки тысяч тонн водоизмещения ежемесячно — был главной заботой правительства в 1917 году. Поддерживая кампанию во Фландрии в качестве основной, Джеллико ломился в открытую дверь.

Члены Комитета военной политики оказались в затруднительном положении, разрываемые между страхом получить еще одно сражение на Сомме, опасениями краха всех военных усилий в результате подводной войны и предоставлением права действовать военным по собственному усмотрению с непредсказуемыми последствиями. Как любой комитет, этот решил отложить решение, однако Хейгу было сказано, что он может продолжать приготовления, ожидая формального распоряжения. Это потребовало времени, много того драгоценного времени, когда почва во Фландрии была сухой и твердой, а хорошая погода проходила. Самое главное, что следует сказать об этом собрании, так это, что оно не утвердило плана наступления Хейга, а только позволило ему продолжать его готовить.

Только через месяц, 20 июля, через пять недель после окончания сражения у Мессин, комитет вышел из подполья — губительная задержка для наступления, которое планировалось как быстрое развитие первоначального успеха у Мессин. Решение состояло в том, что Хейгу разрешалось начать наступление, но если оно будет обнаруживать признаки превращения в очередное длительное сражение, в новое сражение на Сомме, оно должно быть остановлено. Это был повтор первоначального предложения Нивеля: сражение должно быстро приводить к результату или прекращаться, после чего тяжелые орудия и 12 дивизий можно было перебросить в Италию.

Через пять дней, 25 июля, Ллойд Джордж вновь изменил мнение. Теперь он предлагал немедленно отправить военную подмогу в Италию. Однако, как ему пришлось записать в своих «Военных мемуарах», начальник Генерального штаба генерал Робертсон, которому надоели его постоянные колебания, «стоял насмерть и отказывался сойти с места… требуя, чтобы Кабинет придерживался принятого решения. Таким образом, мы могли отправить в отставку Хейга и Робертсона и назначить менее упрямых генералов, или проводить остендскую операцию». Когда было принято последнее решение, Робертсон отправил Хейгу телеграмму: «Военный кабинет уполномочил меня сообщить вам, что, утвердив ваши планы для исполнения, кабинет понимает, что вы нуждаетесь в его безоговорочной поддержке, поэтому когда и если кабинет вновь пересмотрит свой взгляд на ситуацию, они спросят вашего совета, прежде чем принять какое бы то ни было решение об окончании операции».

Через шесть дней 3-е сражение у Ипра — сражение под Пасшендэлем — наконец началось.

3-е сражение на Ипре продолжалось с 31 июля по 10 ноября и в действительности включало восемь официально учитываемых сражений: под Пилкемом (31 июля — 2 августа); Лангемарком (16–18 августа); у холма дороги на Менин (20–25 сентября); у леса «Полигон» (26 сентября — 3 октября); под Брудзенде (4 октября); под Пелькапелем (9 октября); 1-е сражение под Пасшендэлем (12 октября) и 2-е сражение под Пасшендэлем (26 октября — 10 ноября). Эти «сражения» правильнее рассматривать как фазы непрекращающегося боя, уже тогда было замечено, что продолжительность этих фаз была различной, а между ними были паузы. Некоторые сражения длились всего один день, другие по несколько дней, последнее — целых две недели, однако, хотя бои никогда не прекращались, эти фазы не следовали друг за другом непрерывно. В задачи этой книги не входит детальный анализ каждого сражения, ее цель — изучение того, как общий план Хейга и планы его генералов для различных фаз выполнялись и какие шли успешно, а какие нет.

Если внимательно посмотреть на карту, названия отдельных сражений дают правильное представление о развитии наступления в целом. Сражение под Мессинами 7-14 июня дало 2-й армии обращенный на север плацдарм вдоль гряды холмов, идущих к плато Хелувель. Захват возвышенности Мессин — Вишэте предоставил высокую позицию, господствующую над выступом, что позволило 2-й армии прикрывать фланг «Северной» — 5-й армии Гофа, — когда она пыталась совершить прорыв. Возвышенность, огибающая Ипр с востока, шла на север и восток от Вишэте по направлению к деревне Пасшендэль и обеспечивала 2-й армии твердые дороги и обзор позиций, занимаемых немцами между возвышенностью и британскими передовыми позициями перед Ипром.