По ступеням «Божьего трона» - Григорий Грум-Гржимайло

Вскоре по выходе из этих песков мы увидели впереди какую-то постройку; это были развалины сторожевой башни – «янь-дая»; другой такой же янь-дай, и тоже в разрушенном состоянии, попался нам в одном километре далее; оба были выстроены на плоских возвышенных участках каменистой пустыни, которая далеко не на всем своем протяжении заслуживала это название. Именно, чем дальше мы подвигались к западу, тем мельче становилась галька, тем чаще обнажалась глинистая поверхность степи, изборожденная плоскими руслообразными впадинами. Наконец, на двадцатом километре от ночлега мы и в действительности пересекли руслообразный лог, шириной около 213 м и глубиной около четырех. Далеко не везде, однако, он имеет такие размеры, от Булунгира же ответвляется узким каналом, который развивается в неглубокий, но широкий овраг только там, где конгломератные толщи сменяет рыхлая глинисто-песчаная почва. Некогда, в монгольские, а может быть еще и в уйгурские времена, каналом этим выпускалась вода Булунгира в восточную часть котловины Инь-пань-фу-цзы, но теперь он заброшен и постепенно выработался в сухой лог – солонец, местами занесенный песками, местами густо поросший камышом, осокой и другими солонцовыми травами и кустами.

Пройдя лог, мы очутились в виду невысоких, вытянутых в гривки холмов, сложенных из черного глинистого сланца и темно-серого роговика и составляющих южные отпрыски хребта Бо-сянь-цзы. Под одним из таких холмов, в четырех километрах от лога, у колодца Сы-дунь, мы и раскинули свой бивуак.

Холм представлял хороший обсервационный пункт, чем я и воспользовался для того, чтобы окинуть взором окрестности.

Отсюда они выглядели еще более безжизненными, чем были в действительности, и даже небольшое зеленое пятно оазиса Инь-пань-фу-цзы, окруженное поясом сыпучих песков, не нарушало тоскливого впечатления, производимого этой мертвой страной. Я искал на востоке такое же второе пятно – пастбище чигинцев, но его там не оказалось: его скрыл за собой один из отрогов хребта Бо-сянь-цзы, из-за которого далеко-далеко позади в неясных очертаниях выступали невысокие, плоские горы: они сливались со скалистым Хэй-Шанем и служили, без сомнения, восточной гранью пройденной котловины. На юге Хэй-Шань, То-хо-тай-цзы и Чи-цзинь-Шань рисовались отчетливо, но на западе, против лучей заходящего солнца, неровности почвы выступали без должной рельефности, и я не мог для себя выяснить, что находится передо мной – размытое ли плато или гряда низких плоских холмов. Как бы то ни было, тут ясно намечалась западная граница расстилавшейся у моих ног котловины.

Описывая высоты, ограничивающие с востока котловину Инь-Гуань-фу-цзы, В. А. Обручев говорит, что они значительно ниже не только Хэн-шаня (Цзя-юй-гуань-шаня), но и Бэй-шаня, которые соединяют[236]. Что Хэй-шань выше перемычки, это так; но я решительно не мог уловить, где кончается эта последняя и где начинается Бэй-шань, из чего явствует, что какой-либо значительной разницы в их относительной высоте не существует. Да и как было бы разглядеть такую перемычку с расстояния в 50–60 км, в каком мы от нее находились, когда даже более высокий («значительно более высокий»), по словам Обручева, Бэй-шань в своих окраинных холмах подымается едва ли где больше, чем на 400–500 футов (85—105 м) над уровнем котловины. Наконец, как я уже имел случай высказаться, в вопросе о связи двух гордых массивов относительная высота перемычки не может играть существенной роли. И что это именно так, лучше всего доказывается тем, что мы сейчас видим на западе, где котловина Инь-пань-фу-цзы ограничена плоскими высотами, почти смытыми третичным морем, но тем не менее указывающими на непосредственную внутреннюю связь, существующую между Чи-цзинь-шанем и передовыми холмами Бэй-шаня.

Колодец Сы-дунь находится на краю обширного солонца, местами переходящего в каменистую степь, местами в баптак, т. е. в соленые грязи, обязанные своим происхождением не столько атмосферным осадкам, сколько влаге, проникающей в лёссовидную почву снизу, из запасов, скопляющихся на водонепроницаемом слое подпочвы. Последний должен залегать здесь действительно недалеко от поверхности, если судить по уровню воды в колодцах, солоноватой, но очень обильной.

Кое-где на этом солонце видны были следы пашен, указывающих на то, что содержание растворимых солей в его почве невелико и местами не превосходит 2,5 %[237]. Впрочем, не будь пашен, то же подсказала бы и одевающая его растительность, среди коей, кроме обычных Salsola, Salicornia, Karelinia, Sophora, j.Nitraria, Lycium, Alhagi, даже, пожалуй, камыша, выдерживающих довольно значительный процент (до 4 %) содержания в почве растворимых солей (главным образом сульфатов), я нашел и такие виды, как осока (Carex songorica Kar. et Kir.?), Mulgedium fctataricum DC, Statice otolepis Schrenk, St. aurea L., Hedysarum Lscoparium Fisch, et Mey, Glaux maritima L., Artemisia fragransi var. subglabra Winkl. и Tanacetum fruticulosum Led., которые могут существовать лишь при пониженном количестве помянутых солей в почве и доказывают, что при непродолжительном выщелачивании можно довести Сы-дуньский солонец до высокой урожайности, что, впрочем, уже и имеет место на его западном конце, в окрестностях селения Ши-дунь.

Солонец этот не далее, как в шестидесятых годах прошлого столетия, служил зимним пастбищем казенным табунам. Сюда напускалась выщелачивавшая его вода, почва удобрялась пасшимися лошадьми и скотом и, как говорят, обильно порастала травой (осокой?). Теперь конных лянз в сучжоуском военном округе более не содержат, монголы покинули эти места, и, предоставленный самому себе, солонец этот глохнет, с каждым годом все более и более насыщаясь солями, проникающими в него вместе с водой из-под почвы.

Несомненно, что китайцы утилизировали Сы-дуньский солонец, следуя примеру монголов; от времени последних здесь сохранились следы байнаков; китайцы же оставили после себя казармы и многочисленные янь-даи.

В урочище Сы-дунь мы обогатили свой орнитологический сбор экземпляром новой для Центральной Азии птицы – Accipiter virgatus Temm.; сверх же сего в наши коллекции поступили; из птиц – Passer stoliczkae Hume, Syivia minuscule Hume и Merula ruficollis Pall.; из млекопитающих – Gerbillus meridianus Pall. и Mus wagneri Eversm.; из пресмыкающихся – Eremias multiocellata Guthr., E. przewaiskii Strauch, Phrynocephalus axillaris Blanf и Phr. versicolor var. doriai Bedr.

9 сентября мы шли Сы-дуньским солончаком.

На третьем километре от колодца мы пересекли заброшенный колесный путь, ведущий из Юй-мынь-сяня в Бэй-Шань, к каменноугольным копям у подошвы горы Нурусунь-ола, на восьмом поравнялись с развалинами китайской казармы. Начиная отсюда, среди рыхлого кочковатого «сора» ровные глинистые площадки стали попадаться чаще, камыш получил решительное преобладание, появился чий, появились следы пашен, участки, поросшие лебедой (Chenopodium album L.), ведшие куда-то арыки… Нам казалось, что мы уже вступили в культурный район и подходим к поселку Ши-дунь. И вдруг, вместо того, дорога снова выбросила нас на участок каменистой пустыни, тупым и плоским мысом вдавшийся в солончак. Какое разочарование! К счастью, оно продолжалось недолго. Мыс был не широк, и, пройдя его, мы увидели впереди, километрах в трех, группу деревьев – очевидно, конечную цель сегодняшнего пути.