Сочинения в трех томах. Том 1 - Майн Рид

— Вот опять задержка! — воскликнул баас. — Неудачи точно сговорились преследовать нас… Право, от этого можно с ума сойти!

— А ты думаешь, отец, так будет продолжаться долго? — спросила Катринка.

— Да, я почти уверен в этом. Здесь опять стоячая вода, и нам придется так плыть целые сутки, если не больше.

— Ну, это ничего не значит, — проговорила девушка. — Здесь так хорошо, что нечего спешить.

— Если бы ты не была так молода, Катринка, то не сказала бы этого, — заметил ван Дорн. — Пойми, дурочка, что не сегодня-завтра наступит время дождей, которые всегда сопровождаются лихорадками, особенно опасными в этой болотистой местности.

— Но, может быть, дальше Лимпопо будет опять быстрее, — продолжала Катринка.

— Дай Бог! Но у меня что-то мало надежды на это, — вздохнул ван Дорн.

— Какие тут низкие и ровные берега, точно они сделаны человеческими руками, — сказала Анни ван Дорн.

— Да, река здесь очень похожа на искусственный канал, — задумчиво произнес ее отец.

— А знаете что, ван Дорн? — сказал подошедший Карл де Моор. — Мне пришла в голову одна мысль. Отчего бы нам не пройти это место тем же способом, посредством которого проводят по каналам барки и плоты?

— То есть как это? — с недоумением спросил баас.

— Да посредством канатов…

— Ага! Понимаю! — с живостью воскликнул повеселевший глава колонии. — Это действительно превосходная мысль, дорогой друг. Мы сейчас же попробуем привести ее в исполнение. Берега эти очень удобны для такого передвижения. Нужно этим воспользоваться.

Не теряя времени, баас сделал необходимые распоряжения. К передней части плота прикрепили толстый канат, конец которого перевезли на берег в лодке. По шести человек кафров и готтентотов поочередно должны были тянуть бечеву.

С помощью этих сильных и дюжих людей плот пошел почти с прежней скоростью.

Глава XX

ВОЗМЕЗДИЕ

Пока готтентоты и кафры тянули на своих, могучих плечах тяжелый плот, испуская характерные крики: «огээ!.. галлоо!», перед глазами переселенцев разыгрывалась сцена, из которой можно бы было сделать превосходную иллюстрацию к знаменитой басне Лафонтена «Лев и комар». Сцене этой предшествовал такой странный факт из жизни птиц, которому могут поверить только очевидцы.

На берегу, как раз на пути людей, тянувших канат, стояли две огромные птицы, с большим крючковатым клювом, на длинных ходулевидных ногах. Все тотчас же признали в них слангфретеров. Это голландское название, означающее «змееед», было им дано бурами. Нам эта птица известна под именем секретаря, или змеееда (Serpentarius reptilivorus).

Туземцы очень чтут секретарей за истребление змей и даже установили закон, в силу которого виновный в убиении одной из этих птиц подлежит смертной казни.

Название секретаря этой птице европейцы дали потому, что у нее на затылке торчит пучок перьев, напоминающий гусиное перо, которое писцы в старину имели обыкновение носить за ухом.

Слангфретеры, о которых здесь идет речь, охотились за змеями. Самец схватил клювом одну змею, поднял на воздух и готовился сильно бросить ее на землю с целью переломить ей спинной хребет и затем съесть ее. Вытянув шею и нетерпеливо хлопая крыльями, самка собиралась разделить со своим супругом пиршество.

В этот самый момент подошли бечевщики. Они предполагали, что при виде их птицы испугаются, бросят лакомую добычу и поспешат отлететь в сторону. Но они ошиблись. У слангфретеров была семья, которую им необходимо было защищать. Змею они действительно оставили, но сами бросились к находящемуся неподалеку кусту мимозы, испуская крики ужаса. Из куста сейчас же донесся в ответ тонкий писк, доказывающий, что там находятся птенцы.

Пройдя еще несколько шагов, бечевщики заметили гнездо — громадное неуклюжее сооружение из ветвей и листьев. Через край гнезда свешивались длинные, тонкие, как спички, лапки двух маленьких секретарят.

Родители с угрожающим видом стали по обе стороны гнезда и отошли немного в сторону только тогда, когда люди подошли к ним вплотную, да и то отошли на такое расстояние, чтобы свободно можно было видеть, что будут делать люди с их детенышами.

Взобравшись там на дерево, взрослые птицы отчаянно стали звать к себе маленьких. Последние еще не могли летать, но уже отлично пользовались ногами. Услыхав крики родителей, они выкарабкались из гнезда и бросились бежать.

Проникнутая жалостью к этим беспомощным существам, Катринка закричала бечевщикам:

— Ради Бога, не трогайте бедных птиц! Пожалуйста, оставьте их!

Но дикари не слыхали криков девушки или не желали слышать их и бросились вдогонку за птенцами. Они делали это не из жестокости, а просто по глупости. Им захотелось поймать молодых змееедов и доставить их на плот для забавы детям. Может быть, они задумали и приручить их в надежде на то, что эти птицы со временем будут охранять колонию от гадов.

Как бы то ни было, но темнокожие, не слушая криков Кат-ринки, продолжали преследовать птенцов, которые бежали так быстро, как только позволяли им еще не вполне окрепшие ноги. Не будь в одном месте ямы, слангфретеры благополучно спаслись бы от преследователей. Но, спеша убраться как можно дальше от них, они не глядели себе под ноги и с размаху бухнули в яму. Выбраться оттуда, несмотря на все старания, они уже не могли, потому что один сломал себе при падении ногу, а другой повредил крыло. Ноги у этих птиц так хрупки, что легко переламываются при малейшей неосторожности.

Подойдя к птицам и осмотрев их, дикари убедились, что молодые змеееды искалечены навсегда, и сейчас же свернули шеи бедным птицам. Покончив с этим, дикари стали продолжать путь как ни в чем не бывало, не обращая ни малейшего внимания на раздирающие душу крики злополучных, родителей, со всех ног кинувшихся после ухода людей к трупам своих малюток, за несколько минут перед тем еще так весело щебетавших.

Готтентоты и кафры не отличаются особенной чувствительностью. Отчаяние птиц нисколько не трогало их черствых сердец.

Немного далее их ожидала другая встреча,