Бегущий по лезвию бритвы - Филип Киндред Дик

– Понимаю, – растерянно ответила девушка, не зная, верить ему или нет.

– Так звучит Первый Закон Хлама, – произнес он. – Хлам всегда вытесняет нехлам. Как закон Грешема о фальшивых деньгах. В квартирах этого дома давно уже некому воевать с хламом.

– И он полностью захватил дом, – досказала за него девушка и кивнула: – Теперь я все поняла.

– Квартира, которую вы себе выбрали, – сказал он, – слишком захламлена, чтобы в ней жить. Но можно будет подобрать вам другое место, как я уже сказал, с более низким уровнем захламленности. Но… – он прервал свои рассуждения.

– Почему – но?

– Нам не удастся победить хлам, – ответил Изидор.

– Почему? – Девушка вышла в холл, прикрыв за собой дверь; она предстала перед ним, прикрыв ладонями маленькие высокие груди, и все же она вышла с явным намерением разобраться в том, что он говорит, или ему, по крайней мере, так показалось. Главное, что она наконец-то слушала его.

– Никто не справится с хламом, – произнес он. – Можно ненадолго победить его только в одном месте. Мне в данное время удалось уравновесить чашу весов между хламом и нехламом в своей квартире. Но стоит мне умереть или куда-то надолго уехать, и хлам тут же возьмет свое. Это универсальный принцип, он действует везде во Вселенной. Наша Вселенная движется к финальной стадии полного и абсолютного Захламления. – Но мгновенно уточнил: – Исключая, конечно же, склон великого восхождения Уилбера Мерсера.

Девушка вопросительно на него посмотрела:

– Непонятно.

– Все дело в сути мерсеризма. – Он вновь почувствовал недоумение. – Разве вы не участвуете в слиянии? Разве у вас нет эмпатоскопа?

После паузы девушка осторожно произнесла:

– Я не захватила его с собой, полагая, что здесь подберу другой.

– Н-но в-ведь эмпатоскоп – произнес он, заикаясь от волнения – это самое ценное, что принадлежит каждому из нас! Он – часть тела, как нога или рука; с его помощью мы общаемся с другими людьми, соприкасаемся с их мыслями и чувствами, он – средство против одиночества. Хотя… зачем я объясняю… вы знаете и без меня… Это все знают. Мерсер не отталкивает от себя даже таких, как я… – Он замолчал. Резко, но слишком поздно; он уже все ей сказал, и теперь она знает, кто он такой. Изидор прочитал на ее лице быстрое, как вспышка, неожиданное отвращение. – Я почти прошел тест, – сообщил он сбившимся, дрожащим голосом. – Я не конченый специал, всего лишь умеренный; совсем не такой, о которых вы, несомненно, слышали. Но ведь это не причина даже для Мерсера…

– Насколько я осведомлена, это считается основным недостатком мерсеризма. – Голос ее прозвучал отчетливо и безразлично; она не более чем констатировала известный ей факт, догадался он. Факт своего отношения к пустоголовым.

– Видимо, мне лучше подняться к себе, – сказал он и двинулся в сторону лестницы, сжав в ладони кусочек маргарина, который стал мягким и пластичным, вобрав в себя тепло его руки.

Девушка наблюдала за тем, как он уходит, но ее лицо абсолютно ничего не выражало. Неожиданно она крикнула ему вслед:

– Подождите!

Повернувшись, он переспросил:

– Зачем?

– Мне нужна ваша помощь. Помогите подобрать подходящую мебель. Из других квартир, как вы и предлагали. – Она двинулась ему навстречу, ее обнаженное до талии тело было гладким и грациозным: ни грамма лишнего веса.

– В какое время вы возвращаетесь с работы? Вы сможете мне помочь?

Изидор обрадованно поинтересовался:

– А вы могли бы приготовить ужин? Если я вернусь домой с продуктами?

– Нет. У меня слишком много самых разных дел. – Девушка так легко отказалась от его предложения, что он отметил: она отмахнулась, даже не поняв смысла вопроса. Теперь, когда рассеялся ее первоначальный страх, в ней стало проявляться что-то еще.

Что-то более странное. И, подумалось ему, достойное сожаления. Холодность. Будто дыхание пустоты между населенными мирами, а фактически из ниоткуда; вакуум рождался не из того, что она говорила или делала, наоборот – из того, чего она не говорила и чего не делала.

– В другой раз, – сказала девушка, развернулась и неспешно двинулась в свою квартиру.

– Запомнили мое имя? – нетерпеливо воскликнул он. – Джон Изидор, и я работаю…

– Вы уже сообщили мне, какой фургон водите и на какую фирму работаете. – Она резко остановилась, толчком распахнула дверь. – Ваш хозяин – какой-то ужасный тип по имени Ганнибал Слоат, который, я уверена, существует только в вашем воображении. Меня зовут… – Прежде чем войти в квартиру, она бросила на него последний, полностью лишенный теплоты взгляд и настороженно произнесла: – Я Рейчел Роузен.

– Из «Роузен Ассошиейшн»? – спросил он. – Крупнейшего производителя гуманоидных роботов Солнечной системы, которые используются в нашей колониальной программе?

Непонятное выражение промелькнуло на ее лице, но тут же исчезло.

– Нет, – ответила она. – Я ничего о них не слышала. Я не знаю, чем занимается эта корпорация. Думаю, ее деятельность – плод вашего больного воображения. Джон Изидор и его личный эмпатоскоп. Бедный мистер Изидор.

– Но ваше имя подразумевает, что вы…

– Мое имя, – отчеканила девушка, – Прис Стрэттон. Это мое имя по мужу; я пользуюсь только этим именем и никогда не называю себя иначе. Вы тоже можете называть меня Прис. – Она о чем-то задумалась и сказала: – Нет, лучше если вы будете обращаться ко мне «мисс Стрэттон». Ведь мы совсем не знаем друг друга. По крайней мере, я не знаю вас.

«Значит, такие вот дела», – думал Дж. Р. Изидор, пока стоял и сжимал в руке кусочек маргарина. Быть может, она передумает и позволит называть себя Прис. И возможно, если ему удастся раздобыть на обед банку консервированных овощей, тех, что выпускали еще до войны, это тоже как-то на нее подействует.

Но, быть может, она не имеет представления, как их приготовить, неожиданно подумал Изидор. О’кей, это он возьмет на себя; он сам выберет что-нибудь из продуктов и приготовит обед. А заодно покажет и научит, и она, возможно, потом, в будущем, приготовит обед сама, если, конечно, захочет. Вполне вероятно, что захочет, стоит ему только один раз показать ей, как это делается; как известно, большинству женщин, даже таким молоденьким, вроде Прис, им всем нравится готовить; это у них вроде инстинкта.

Поднявшись наверх по лестнице, он вернулся в свою квартиру.

К девушке действительно не подступиться, продолжал раздумывать он о Прис, надевая белую рабочую униформу; даже если очень поторопиться, он опоздает на работу, и мистер Слоат страшно рассердится; ну и что из того? К примеру, она ничего не слышала о Бастере Френдли. И это невероятно: Бастер – самый известный человек из ныне живущих на Земле, исключая, конечно же, как конкурента, Уилбера Мерсера… но Мерсер, отметил для себя Джон, не есть человеческое существо; он, несомненно, является объектом реальным, но существом со звезд, привнесенным свыше в нашу культуру, космическим супершаблоном. В конце концов, такое объяснение он слышал от многих; так, к примеру, говорит даже сам мистер Слоат, а уж Ганнибал Слоат знает, что говорит.