Антимавзолей - Андрей Воронин

– Виноват, – сказал Глеб, включая кофеварку. – Что-то настроение у меня сегодня... Первомайское, в общем. Никак не могу сосредоточиться.

– Оно и видно – Федор Филиппович усмехнулся, но как-то невесело, словно был не то нездоров, не то чем-то сильно озабочен. – Ну, так тебе интересно, кого ты покрошил в том пионерлагере, или мы действительно будем пить водку и смотреть по телевизору, как коммунисты митингуют?

– Под такое зрелище никакая водка в горло не пойдет, – заметил Глеб, сноровисто нарезая бутерброды. – Коммунистами я сыт по горло. Не понимаю, как их самих от собственных лозунгов не тошнит. Говорите, Федор Филиппович. Извините, что отвлек. Мне действительно очень интересно. Странные были ребята, я до сих пор в себя прийти не могу.

– То ли еще будет, – пообещал Потапчук. – Так вот, один из моих сотрудников вспомнил, что одно время Асланов довольно тесно общался с нацболами, но потом что-то там у них не срослось...

– С кем?!

– С национал-большевиками. С лимоновцами. А что тебя удивляет? На данном этапе чеченцам с ними делить нечего, вот они и действуют по принципу "враг моего врага – мой друг". Правда, когда три года назад Асланов попытался привлечь их к организации терактов, его вполне официально послали подальше – для такой работы у нацболов кишка тонка, они для этого еще не созрели. Демагогическая болтовня и мелкое хулиганство – это не взрывы жилых домов и станций метро, сам понимаешь. В крови мараться они не захотели. Тем не менее мы решили отработать это направление. Взяли фотографии твоих клиентов, кое-кому их показали... Так вот, троих из убитых тобой людей уверенно опознали. Все трое – бывшие члены партии, причем из самых ярых. Тогда, три года назад, они здорово клонились к Асланову – руки у них чесались, а он предлагал конкретные горячие дела. А через год после того, как партийные боссы с Аслановым расплевались, эти ребята вышли из партии. Чем они занимались все это время, никто не знает. Во всяком случае, по нашей линии они не проходили, мы проверили.

– Ну, тогда понятно, откуда они взялись в том лагере, – задумчиво сказал Глеб. – Арьергард, пушечное мясо...

Он выключил кофеварку, разлил кофе по чашкам и придвинул к Федору Филипповичу тарелку с бутербродами. Потапчук рассеянно взял бутерброд, надкусил и стал жевать с таким отсутствующим видом, словно поверх хлеба с маслом лежала не аппетитнейшая форель, а оконная замазка. Глебу есть не хотелось, и он стал пить кофе, с интересом поглядывая на генерала. Федор Филиппович доел бутерброд и взялся за другой, так и не проронив ни словечка.

– И все-таки я не понимаю, – осторожно сказал Сиверов, – откуда такой фанатизм? Я же вам докладывал... Ну, допустим, пятеро из них полегли, скорее всего даже не успев до конца понять, что происходит. Но шестой, последний, – он же сам на гранату лег, хотя я обещал его отпустить!

– После того, как задашь пару вопросов? – выходя из задумчивости, уточнил Федор Филиппович.

– Ну да, а как же иначе?

– Так этом, по всей видимости, и дело. Похоже, кто-то очень убедительно объяснил им, что не стоит отвечать на чьи бы то ни было вопросы... Это, конечно, только предположение, но другого объяснения я просто не вижу.

– Да, мне тоже так показалось. Странная петрушка получается, Федор Филиппович!

– А именно?

– Предположим, два года назад эти люди ушли из партии к Асланову. Два года! Да за два года в чеченских учебных лагерях из них бы сделали таких профессионалов, что любо-дорого! А они вели себя как последние чайники. Боевого опыта у них никакого, за это я ручаюсь. Но это не главное. В конце концов, эти два года они могли провести на побегушках, выполняя мелкие поручения. Но как они попали в лагерь? Кто их туда направил, Асланов? А кто в таком случае предупредил его? Не думаю, что вы или ваш информатор болтали направо и налево. Значит, это был кто-то, кто имеет доступ к сугубо конфиденциальной служебной информации. При этом следует учитывать репутацию Асланова. В определенных кругах он известен не хуже кинозвезды, и иметь с ним дела очень вредно для здоровья и карьеры. Вы можете назвать хотя бы одного человека достаточно осведомленного в наших с вами секретах и в то же время не боящегося сотрудничать с этим подонком Аслановым? Я, например, не могу.

– Да и я, пожалуй, тоже, – подумав, согласился Федор Филиппович.

– Вот видите. Такое ощущение, что за происшествием в пионерлагере стоит какая-то совершенно неизвестная нам, но очень крупная фигура. И мне это не нравится, Федор Филиппович. Очень не нравится!

– Правда? – удивился Потапчук. – А я думал, ты приходишь в восторг, когда к тебе незаметно подкрадываются со спины и бьют по черепу дубиной! Шутки шутками, Глеб Петрович, а ты, похоже, прав... как это ни прискорбно. Все в этом деле указывает на существование этого твоего человека-невидимки... Более того, можно предположить, что возник он не вчера и приобрел свое влияние не за день и даже не за год. Он стоит у нас за спиной с занесенной дубиной уже очень давно, просто мы его до сих пор не замечали. А теперь вот заметили, и это тоже плохо, потому что он может занервничать и все-таки огреть нас по загривку раньше, чем мы сообразим, с какой стороны следует ждать удара... Да, ты прав, этим надо заняться всерьез.

– Прекрасно, – сказал Глеб, смакуя кофе. – Я готов. С чего начнем?

Федор Филиппович отрицательно покачал головой, вытер жирные пальцы салфеткой и со стариковской неторопливостью принялся расстегивать портфель.

– На данном этапе, – говорил он, копаясь в портфеле, – я считаю твое участие в этом деле нецелесообразным. Пойми меня правильно, это не потому, что я тебе не доверяю, и не потому, что недоволен твоими действиями в пионерском лагере. Там у тебя действительно не было выбора, кто-то должен был умереть – или ты, или они... Но что-то подсказывает мне, что это расследование придется начинать не на улице, а в архивах. Это работа для аналитиков – всех, каких мне удастся собрать. Выследить этого человека-невидимку не получится, его придется вычислять по давно закрытым делам. Таких специалистов у меня под рукой сколько угодно, эта работенка не для тебя. Если тебя это утешит, могу пообещать, что завершение операции я поручу тебе. Как всегда, получишь фотографию и адрес... если он нас не опередит, конечно.

– До чего оптимистично звучит! – проворчал Сиверов.

– Как есть, так и звучит, – сухо парировал Потапчук. – Если хочешь слушать сказки, включи телевизор или хотя бы радио. Они тебя накачают оптимизмом по самые брови, не будешь знать, куда от него деваться, от оптимизма этого...

– Хорошо, я вас понял, – сказал Глеб. – Еще кофе? Нет? Ну, как хотите... Так чем же мы займемся? То есть чем займетесь вы, я понял. А мне что делать – на курорт отправляться?

– Еще чего, – проворчал Федор Филиппович, возобновляя раскопки в недрах своего потрепанного портфеля. – На курорт ты, братец, пока не заработал, его заслужить надо... Дьявол, да где же оно? Ага, вот, есть... Пожалуйста, можешь полюбопытствовать!